моего отъезда из Брюсселя я не видел ничего относящегося к области искусства. Тем не менее
местность тут очень своеобразная и живописная; все тут, так сказать, говорит, все красочно и
полно характера.
В последние, темные дни перед рождеством выпал глубокий снег, и пейзаж стал
напоминать средневековые картины Брейгеля Мужицкого и многих других художников, так
убедительно умевших передать своеобразный эффект красного и зеленого, черного и белого.
То, что видишь здесь, ежеминутно наводит на мысль о работах Тейса Мариса или, скажем,
Альбрехта Дюрера. Тут встречаются лощины, заросшие колючим кустарником и старыми
искривленными деревьями с причудливо изогнутыми корнями; эти лощины выглядят точь-в-
точь как дорога на гравюре Дюрера «Рыцарь и смерть».
В эти дни было любопытно наблюдать, например, рабочих, возвращающихся из шахты
по белому снегу в вечерних сумерках. Люди эти, когда они снова поднимаются из недр земли на
дневной свет, до такой степени черны, что похожи на трубочистов. Домики у них по большей
части крошечные – в сущности, здесь скорее подошло бы слово хижины, – и разбросаны они
по лощинам, в лесу и на склонах холмов. Там и сям виднеются замшелые крыши, а по вечерам
сквозь мелкий переплет окошечек приветливо сияет свет. Сады, поля и пашни, которые у нас в
Брабанте окружены дубовым лесом или подлеском, а в Голландии – подстриженными ивами,
обнесены здесь живыми изгородями, черными и колючими. Теперь, на снежном фоне, это
производит впечатление шрифта на белой бумаге, выглядит как страница Евангелия.
Я уже несколько раз читал здесь проповеди – иногда в довольно большом, специально
приспособленном для религиозных собраний помещении, иногда на беседах, которые тут
принято устраивать по вечерам в жилищах рабочих; вернее было бы назвать эти беседы
библейскими чтениями. Помимо всего прочего, я изложил притчу о горчичном семени,
рассказал о бесплодной смоковнице и слепорожденном, а на рождество, разумеется, – о яслях
вифлеемских и «мире на земле».
Если бы с божьего соизволения я прочно осел здесь, я радовался бы этому от всего
сердца.
Вокруг повсюду высятся огромные трубы и горы угля у входа в шахты. Ты видел
большой рисунок Босбоома «Шофонтен»? Он хорошо передает характер здешнего пейзажа,
только тут – сплошь угольные шахты, в то время как на севере Эно добывают камень, а в
Шофонтене – руду.
129 Вам, апрель 1879
Недавно я совершил очень интересную экскурсию – целых шесть часов провел в шахте.
