— Пей, солнышко! Пусть земля будет пухом Анамгимару, да упокоят его дух все демоны Вселенной!
Взяла бокал, посмотрела в его глаза, усмехнулась нехорошо, изгнала улыбка миловидность из черт, не красотка смотрела в его лицо — ведьма!
— Ни дна ему, ни покрышки! Будь проклят он во веки веков!
Выпила вино залпом, не закашлявшись, ни поморщась. Лишь выпив, вновь посмотрела в лицо — не ища ободрения, без вызова, но с безмерной усталостью, скопившейся в глубине зрачков.
Трудно было выдержать ее взгляд, но выдержал. Лаэйлла первой отвела взгляд, отвернулась. Стояла, обхватив себя за плечи, и покрывалось тело пупырышками «гусиной кожи», словно голой ее выставили на мороз.
— Ты из Лиги, детка?
Обернулась резко, сверкнула глазами…
— А существует ли Лига? Не приснилась ли мне?
— Ты из Лиги? — хотя зачем спросил — бог весть? К чему травить и без того больную душу?
— С Игелоры, господин.
— Давно здесь?
— Два года….. - кривятся губы. — Хоть здесь два года все равно, что два столетия.
— Домой хочешь?
Смех в ответ. Хриплый смех пьяной менады — горький и злой одновременно.
— Кому я там нужна. Такая?
Только согласно нагнуть голову. Трудно не согласиться с неправедной истиной ее слов. Кто видел ад, в мире людей и ангелов — изгой!
Усмехнуться невесело, смотря в провалы темных, словно состоящих из одних зрачков, глаз. Чувствовать, как делится ненависть пополам — на двоих! Как утихает ее бешенство, недоверие, ненависть. Но остается, полыхает в глазах желание справедливой, праведной мести. Как хочет отплатить за унижение и боль мучителям.
— Мести желаешь? — бросить в лицо.
— Желаю, господин!
— Любовница мне не нужна, это правда. Но если останешься со мной — не пожалеешь. Обещаю!
В ответ кивок, только кивок, но как сияют глаза — как звезды! И разве видел он когда-нибудь более сияющий взгляд? Даже в моменты любви?
— Что нужно Вам от меня, господин?
— На костер пойдешь?
— Что б этих тварей выпотрошить — пойду! Говорите, что нужно?
И только покачать головой, усмехаясь…
— А ничего особенного-то и не нужно, Лаэйлла…. Будешь считаться моей любовницей, хорошая. И держать язык за зубами. Поняла?
Усмехнувшись, посмотрела в его лицо….
— И вы тоже желаете кому-то отомстить…. Не нужно, не лгите. Одержимый, всегда поймет одержимого….
Усмехнуться бы. Только валит с ног усталость и хмель. Упасть в мягкие объятия кресла…. Посмотреть на нее снова и вновь — снизу вверх, отмечая безупречное женственное сложение, темную красоту черт, огонь, заключенный в хрупкой оболочке. Сожалея лишь об одном, словно заклинание, осознавая — «Не встретилась ты мне в мои лихие девятнадцать лет!»
