Впрочем, и сам далеко не беззащитен.
Ну а то что будет — так это как распорядится Судьба. Все в ее власти, в ее воле. Но проигрывать он не собирается, нет.
На мгновение прикрыть глаза, отрешиться. И внезапно услышать сладкий, карамельный топящий волю, голос. Локита! Ах, стерва! Нашла его, нашла.
— Добрый день, господин Да-Деган.
Склониться в изящном поклоне перед Хозяйкой, улыбнуться вежливой улыбкой.
— Добрый день, Леди….
Сочить карамель так же, как и она. Говорить, словно набрав леденцов в рот. Так сладко. Так славно. Манерно.
Похожа ли она на хозяйку? Бог весть? Нет, не чувствуется в хрупком, кукольном теле силы. Скорее — безмерная слабость. Пепельные локоны по плечам, румянец на щеках — румянец юной девочки, зардевшейся от собственной смелости, начавшей первой разговор с мужчиной. И розовые губки. И бархатные темно — синие глаза, бездонные, словно чертов колодец.
Кто ж поверит, что у этой юной сирены, у девочки уже давно взрослые внуки? А кожа щек — как нежный, спелый бархатный персик, на взгляд нежная, не то, что на прикосновение. И жесты и взгляды — девственницы, трепещущей от игры в любовь.
И как не потерять головы? Как удержаться, что б не поверить? Как?
Только помнить, беспрестанно помнить, не забывая.
Когда пришел в этот мир за сыном — она была столь же юна. И нежна и беззащитна. И так же трепетала. И так же билась тонкая жилка на нежной, словно перламутровой шее. И так же, абсолютно так же смотрела, словно просила ее пощадить!
Обман! Кто не знал — тот не поверит. Нет, не газель, не милый пушистый зайка! Просто прикинувшийся плюшевой игрушкой крокодил. Акула у которой в три ряда острые зубы, если схватит — не вырвешься, не уцелеешь, не устоишь.
— Вот уж кого не ждала здесь увидеть. Каким ветром вас сюда занесло?
— Ветры нынче веют буйные, — отозвался рэанин. — И оторвут и закружат и понесут. — Не меньше вашего удивлен своим присутствием у трона. Судьба!
— Судьба — дамочка занятная!
Ах, какая славная улыбка! И ямочки на щеках. И взгляд — осторожный и призывный одновременно. А тонкий пальчик крутит локон, крутит, как бы невзначай обращая внимание на высокую, почти нагую грудь, на взволнованное дыхание. А из глубокого декольте так долог путь назад — к кукольному детскому чистому лицу.
Нет, что до него — он предпочел бы иметь дело с буйным, бешеным, гневным Хозяином Эрмэ. От того хоть и веет сокрушительной силою, но его можно понять. Ее же…
Нет, не угадать что таится в глубине бархатных глаз. Не угадать мыслей. И пусть демонстрирует полное свое расположение, этому верить нельзя. Одно название ей — Локита.
