Кого это принесло в такую пору? У кого хватило духу ломиться в эту дверь, когда всем известно, как сейчас страдает хозяин дома?
Он будет страдать весь остаток жизни. Он станет каждый день переживать события этой ночи, пока не умрет.
Громкий стук повторился.
За дверью стоял кто-то очень настойчивый,
С глухим ворчанием Уильям поднялся на нетвердые ноги.
И случайно заметил, что угли в очаге догорают.
«Огонь умирает, — подумал Уильям. — И все в моей жизни умирает».
Еще один громкий стук.
«Убирайтесь!» — пробормотал Уильям.
И все-таки поплелся отворять дверь.
Яркий свет факела заставил прикрыть глаза. И разглядеть лицо ночного гостя удалось не сразу.
— Мэттью Файер! Что тебе нужно? — произнес Уильям слабым голосом. — Ты пришел за мною?
Несмотря на яркий свет факела, лицо Мэттью Файера оставалось в тени. Он пристально глядел на Уильяма.
Под глазами пролегли черные, словно могильная земля, круги.
— Я пришел помочь тебе, Уильям, — произнес Мэттью мягко. Он поднял факел над головой, и его лицо снова закрыла тень от шляпы.
— Помочь мне? — спросил Уильям, загораживая собой узкий дверной проем.
— Разреши войти.
Уильям кивнул и отступил на шаг. Мэттью Файер воткнул факел в землю и прошел в дом, придерживая плащ. Он снял шляпу и пригладил свои каштановые волосы. Затем повесил головной убор на деревянный крючок.
Двое мужчин молча стояли в дверях, разглядывая друг друга. Первым нарушил тишину Уильям.
— Мою жену и дочь обвинили несправедливо. Твой брат допустил чудовищную ошибку. Марта и Сюзанна ничего не смыслят в делах тьмы.
Мэттью двинулся в комнату, глядя на догорающие дрова. Но Уильям схватил его за грудки.
— Твой брат ошибся! — кричал он. — Он ошибся! Ошибся!
— Мой брат — обычный человек, — сказал Мэттью мягко. Он осторожно высвободился и, поправив плащ, приблизился к очагу.
Уильям глядел на незваного гостя и раздумывал над ним замечанием.
Мэттью взял лежавшее возле очага полено и кинул в огонь.
— Твой очаг почти погас, — сказал он, глядя на угли.
— Мне сейчас не до тепла, — отозвался Уильям дрожащим голосом, не в силах скрыть своих чувств. — Меня заботит лишь судьба жены и дочери. Умоляю тебя, Мэттью…
Гость обернулся к нему и сложил руки на груди. «У него мозолистые ладони, — подумал Уильям. — Ладони фермера».
— Кажется, я смогу тебе помочь, — произнес Мэттью предельно мягко.
— Ты хочешь сказать…
— По-моему, я в силах спасти твою жену и дочь.
Уильям испустил глубокий вздох и опустился на стул, стоявший возле очага.
