— Стакан воды, сестра моя.
Она смотрела, как он пьет из стакана минералку «Эвиан» так, словно на ее глазах вода в Кане Галилейской превращалась в вино. Неужели чистый дух пьет?
Он прочел ее мысль:
— Я тело и дух, сестра моя. Чтобы понять это, никакого богословия не нужно.
Эмманюэль и все остальные сели в круг. Президент хотел было взять слово, но монсеньор Фило делла Торре его опередил:
— Прежде всего я должен сказать, что мне поручено его святейшеством Папой Иоанном XXIV удостовериться, что наш гость — не дьявол, проникший к нам благодаря изощренному коварству, чтобы всех нас втянуть в один из своих темных заговоров. Любые переговоры с означенным Эмманюэлем Жозефом могут привести к пагубным последствиям, если мы не установим сначала личность этого человека, каким бы бесплотным он ни был.
Эмманюэль вяло посмотрел на него.
— Я уже удостоверился, ваше преосвященство, — сказал кардинал-епископ Жан-Игнас Менье. — У него крестные стигматы.
— Дьявол тоже может обзавестись ими, — возразил нунций.
Он достал из кармана флакон и мини-кропило.
— Ваше преосвященство, — запротестовала супруга президента.
Папский посол не обратил на нее внимания и окунул кропило в воду, по-видимому святую. Произнося формулу изгнания бесов, он окропил Эмманюэля три раза подряд.
Ничего не случилось. Нунций выглядел растерянным.
— В конечном счете, — сказал Эмманюэль, — есть что-то по-настоящему дурное в твоем упрямстве, Альваро. Только доброта Господа удерживает меня от того, чтобы не превратить тебя в лису, ибо в душе лисы больше правдивости, чем в твоей.
Глаза нунция выкатились от ужаса.
— Можно оправдать осторожность веры, но не подозрительность безверия. Ведь ты неверующий, Альваро. Ты всего лишь чиновник государства Ватикан. Да смилуется над тобой Бог.
Уязвленный нунций побагровел.
— Так ты утверждаешь, что ты — Иисус Христос?
— Только Иисус, — ответил Эмманюэль. — Я уже объяснился с Жаном-Игнасом. Прозвание Христос — позднее и неоправданное: я никогда не был помазан. Поэтому я отбрасываю и все путаные речи о Святом Духе — это лишь беспрестанные людские домыслы. Заратустру тоже называли сыном Святого Духа. Я был человеком, не более того. Но жалкая людская логика всегда восполняет свои недостатки выдумками.
Нунций был сбит с толку.
— Ты отвергаешь догму? — воскликнул он возмущенно.
— Это вы, книжники, ее выдумали. Догма не является божественной, Альваро, и ты это сам знаешь.
— Этот человек, — возопил внезапно нунций, вытянув трепещущий указательный палец, — этот человек, может, и не дьявол, но он также может оказаться заблудшей душой, явившейся ввергнуть нас во искушение!
