Опрокинутый рейд | страница 63
Он пошел ей навстречу.
Это были люди с котомками и узлами, бедно одетые. Дойдя до усадьбы и только тут заметив возле господского дома всадников, они остановились, что могло означать лишь одно: бежали от белоказаков и к ним же пришли.
Едва Шорохов успел это подумать, как из-за изб вылетел конный отряд. Командовал им один из знакомых по утренней встрече офицеров. Присутствие Шорохова, видимо, смутило его. Он приказал казакам спешиться, никого не пропускать ни в деревню, ни от нее и послал в господский дом с донесением верхового.
Шорохов тем временем начал расспрашивать беженцев. Они были из какой-то Игнатьевки. Далеко ли это отсюда? Почему уходили?
Ответа он так и не получил. Слышалось:
— Знамо уж… дороги… эвона…
Но какая-то лихая сила сорвала же этих людей с места!
Возвратился посыльный, что-то сказал офицеру. Казаки начали сортировать толпу. Они отделяли мужчин от женщин и попутно отбирали у тех и других любую приглянувшуюся вещь: сапоги, пиджак, платок, — причем обращались ко всем беззлобно, в спокойной уверенности, что никто не откажет. Вроде бы даже не грабили. Брали как свое. И все подчинялись с полной покорностью.
«Что установлено? — в бессилии перед происходящим и чтобы как-то утешить себя, зло думал Шорохов. — Связного я тогда не подвел. Идут без обоза. Это — раз. Занят Тамбов. Значит, держат направление на север. Это — два. И — три: по приказу Мамонтова раздают захваченные винтовки, сахар, муку. Грабят, конечно. Не удержаться».
Под причитания женщин мужчин погнали к господскому дому.
Мануков вырос за спиной Шорохова:
— И как вам тут нравится?
От неожиданности Шорохов вздрогнул.
— Рассказать — не поверят, — продолжал Мануков. — Но теперь уже скоро. Конец комиссарству. Все! Отплясали, отпели. И какая решительность! Какая смелость при полной ясности целей! У военных деятелей это не часто. Поверьте. Я говорю о самом Мамонтове.
Шорохов через силу улыбнулся:
— Послушайте, Николай Николаевич, в селе, где мы сейчас находимся, была всего одна лавка. Сокровища, о которых нам рассказывали, это не здесь. Тут же, повторяю, была всего одна лавка — и той больше нет. И сегодня народ доволен. Переваривает то, что на него внезапно свалилось. Но завтра он потребует: «Дайте еще!» Пусть не хлеба — это деревня, есть свой, — пусть керосина, соли. И где тогда взять, если сегодня все роздано, растащено, попрятано по амбарам, по погребам, и, как всегда при этом бывает, у одних — много, у других — ничего? А ведь казаки с собой никакого добра не везут. Своего им раздавать нечего. Это нам было сказано… Власть всегда должна думать о завтрашнем дне. Распределять, чтобы через неделю, через месяц хватало всему народу. Не доходило до края. Вы не считаете?