— Но еще неизвестно, — заявила мама вдруг решительно, — с кем я буду доживать. Может, и Лиду переживу. Вот Мила. Была самая молодая из нас. А ее уже нет. Мне все дочери нужны, не одна Лидка, бестолочь эта.
Не любила мама Лидию за то, что она в детстве лентяйкой была и плохо училась. Все время приходилось в школе на собраниях краснеть за нее. Но теперь маме нравилось, что младшая дочь, стараясь угодить разборчивому в еде супругу, научилась хорошо готовить (в этом деле у Лиды обнаружился настоящий талант), в отличие от Галины, которая была чересчур жадна, чтобы тратить деньги на всякие "вкусности", и чуть ли не голодом морила и мужа, и младшую дочь, которая пока еще не вышла замуж и живет с нею.
На недостатки своей младшей дочери, в семье которой ей волей-неволей придется жить, мама закрывала глаза, как я на отрицательные черты Родиона, надеясь, что он под моим благотворным влиянием исправится. Не сумела воспитать его, когда ему было 16–18 лет, а теперь, когда стукнуло уже 50, вообразила, что смогу перевоспитать, пожив некоторое время под одной крышей с ним. Позднее поняли мы с мамой, какую ошибку допустили, но это было потом. А сейчас, придя к мнению, что с одной задачей справились, явились в нотариальную контору, дабы решить другую, оптимистически настроенные, вооруженные заготовленным дома черновиком документа, удостоверяющего, что мама дарит мне свой сад.
Прочитав эту "шпаргалку", юристка, молодая, грубоватая женщина, принялась нам втолковывать, что садовый участок хозяйка не может кому бы то ни было подарить, так как это собственность коллективная. Можно только или доверенность написать на пользование данной недвижимостью или завещать ее кому-то. Тут мама достала и предъявила нотариусу написанное на имя Милы завещание и свидетельство о ее смерти. И спросила: "Как нам теперь быть"?
— Нет проблем, — ответила хозяйка кабинета и принялась составлять новое завещание. Нужна была, наверное, и "садовая" книжка, но ее придержала у себя Галина на случай, если мама вздумает переоформить сад на Родиона, когда он начнет от нее этого добиваться. Но книжка эта нам сейчас не потребовалась. Я предъявила юристу свой паспорт. Она, полистав его и выяснив, что прописана я в другом городе, сказала, что для составления завещания это не помеха….
— Вот, — сказала я, — все мамино имущество было завещано ее младшей дочери, и мы, три ее сестры, тогда, когда она была жива, не спорили. А теперь… — при этих словах мой голос задрожал, а у мамы из глаз покатились слезы. И она принялась вытирать их кончиком своего белого, очень чистого платка, которым была покрыта ее голова.
