Я была так поражена непротивленчеством Лины, так потрясена ее изменой, что выскочила, не зная зачем, на улицу и побежала от школы, чуть не позабыв, что через пять минут у меня урок. В оставшуюся часть перемены я попыталась уговорить поехать в горком Зою Александровну, преподавательницу истории, которая так же, как и Лина, поддерживала меня в трудную минуту.
Но она, побелев и заикаясь, начала мне доказывать, что ничего не знает, что абсолютно не в курсе.
— Да ты расскажи об администрации то, что ты знаешь сама.
— А они мне ничего плохого не сделали…
— Ничего? А кому говорили: она будет рожать, а мы тут под нее подстраивайся?..
— Ой, когда это было!
— Слушай, да ты что! Ты же не успела еще родить.
— Нет, нет, ко мне и директор, и завучи относятся нормально.
Я была ошарашена. Вот тебе и "иди сама к людям, объясни им все"… — вспомнила я совет Игнатовой, данный мне на бюро обкома. Каждый понимает, наверное, ровно столько, сколько хочет понимать. И не больше и не меньше.
Зоя Александровна в жизни разбиралась, конечно лучше, чем я, и преподнесла мне еще один сюрприз. Спустя час отправилась в кабинет Лионовой за советом, что делать: вызывают в горком, так ехать или нет?
Когда я узнала об этом ее визите, меня охватило уже настоящее бешенство. Какая мерзость! Какая низость! Да… Этим, наверное, и страшна ненаказанная подлость, что порождает все новые и новые подлости, приспособленчество, предательство — словом, развращает неустойчивых людей.
Только одна Валентина Николаевна Майорова, та самая учительница, которая, посетив по поручению профсоюзной организации несколько моих уроков, похвалила, не боясь мести завуча, уроки эти на собрании, сразу же согласилась, замышляюще улыбнувшись, поехать в горком комсомола и встретиться с собственным корреспондентом "Комсомольской правды".
Она, как потом я узнала, приезжала в горком и подтвердила все, что я поведала гостю из Москвы об администрации школы.
Ученики мои в назначенный день, в воскресенье, собрались для встречи с корреспондентом. Правда, тоже не все. Но это было и ни к чему. Я, естественно, на их встрече не присутствовала. Я металась по многолюдной улице Горького, дожидаясь, когда кончится их разговор, затянувшийся на два часа.
"Боже, что они там обо мне два часа рассказывают?" — не могла я никак уразуметь. Когда же они шумной гурьбой появились на улице, увидели меня и подбежали ко мне, разгоряченные, воинственно настроенные, я сразу поняла, что они не только защищались, но и нападали.
