Ученики кончили писать, когда в школе из администрации уже никого не было. Юлия набила свой спортивный чемоданчик ученическими тетрадями. До самого дома парни и девчата провожали ее. Орали на всю улицу, рассказывая, как завуч забежала в тот девятый класс, где сидел ассистент, как потрясала кулаками.
— Мы уже знаем, сколько силы в кулаке!
— Подумаешь, нашлась Салтычиха!
— Кабаниха!
— Но знаете, Юлия Тарасовна, мы там такие вещи написали…
— Что вы, товарищи, ведь у нас свобода слова…
— Эх, Юлия Тарасовна…
Дома она просмотрела окончания работ, где говорилось о школе. Сочинения, в которых ученики сдержанно хвалили ее или ругали кого-то из учителей, она отложила. Остальные на следующий день отнесла Лионовой.
Та взяла тетради с таким удовлетворением, как если бы неугодная учительница подала ей заявление об уходе.
— Будьте уверены, все они написали на двойки.
— Еще бы! До сих пор никто не учил их писать сочинения на свободную тему…
Когда Юлия вышла из кабинета завуча, оба девятых класса столпились вокруг нее. Эта толпа как будто поглотила ее и несла до самого ее дома, сжимая со всех сторон.
И опять орали на всю улицу, разрывая ночную тишину в клочья, то и дело останавливаясь, чтобы погрозить кулаками:
— Мы такое написали!
— Ну и пусть! Подумаешь!
— Это наши мысли!
Юлия еще не знала, какие это мысли. Но ей было хорошо.
Она согласна была каждый день ставить себя под удар, сопротивляясь администрации, лишь бы видеть это сочувствие и одобрение со стороны учеников…
Над рецензиями Клавдии Ананьевны хохотала до упаду.
"Это неприлично — громко смеяться на улице"…
"Вы не уважаете начальника, а он вам в отцы годится"…
"Как вам не стыдно требовать зарплаты больше той, что вы получаете?"
"Реже бегайте на танцы, тогда будете высыпаться"…
"Меньше увлекайтесь Блоком и Есениным. Тот и ходит, как шальной, кто их начитается".
Вот это были рецензии! Лионова сделала, как ей, наверное, кажется, глубочайший анализ письменных работ.
Юлии казалось, что Клавдия Ананьевна просто-напросто шутила. Неужели же нет? Уморительнее всего была очень разборчивая (чтобы каждый, кто будет интересоваться рецензиями, точно знал, чьи это соображения), солидная подпись: Лионова.
Потом Юлия стала читать сочинения. И перед нею как будто раскрылись все двери, все проходные, все души и сердца.
Боль, гнев, возмущение, горячее сочувствие ученикам, рабочим, которых, как и ее, ущемляют на каждом шагу, затопило ее сердце. И рецензии завуча казались ей теперь не смешными, а кощунственными…
