Я нахмурилась, глядя на него, потому что начала осознавать, что он это серьезно.
— Во-первых: к нам может заглянуть пилот. Во-вторых: мы в самолете, Джейсон, а я так не могу. Я слишком боюсь.
— Как насчет секса уже на земле?
Я нахмурилась еще сильнее.
— Хочешь сказать, когда мы приземлимся?
— Я думаю, в гостинице.
Я не была оскорблена, скорее озадачена. А он не поддразнивал. Он был чертовски серьезен. Это было на него не похоже.
— Разве ты не хотел бы сначала побывать в больнице и в доме родителей перед тем, как мы успеем перепачкаться?
Он улыбнулся, но до глаз улыбка так и не дошла.
— Я не хочу ехать в больницу. Я не хочу ехать домой. Ни один из этих вариантов мне не нравится.
Я посильнее сжала его руку, не из-за своего страха, а из-за горечи в его голосе. Странно, но переживания за него помогли мне легче перенести полет. Кто говорил, что поддержка кого-то другого в решении его проблем, не может избавлять от собственных?
— Не думаю, что секс облегчит все эти вещи.
Он улыбнулся, и взгляд его глаз был настолько быстрым, что я даже не успела уловить его. Но я вспомнила, что видела такой взгляд у Натаниэля. Это был взгляд, который говорил о том, какая я наивная. Джейсон был на несколько лет моложе меня, и в его жизни не было всего того, что успел повидать Натаниэль, но у него был свой опыт.
— Я не наивная, — отозвалась я.
— Ты настолько хорошо научилась меня читать?
— Натаниэль передал очень похожий взгляд, — объяснила я.
— Конечно, ты прочитала не меня, — констатировал он с горечью в голосе.
Я начала волноваться, поскольку проблемы росли быстрее, чем я успевала их решать.
— И что это должно значить? — спросила я.
— Я мечтаю, чтобы кто-то хотел меня так же, как ты хочешь Натаниэля, и любил меня так же, как ты любишь всех своих мужчин.
— Перди любит тебя именно так, — заметила я. Что я могла сказать на это, разве что правду?
Он посмотрел на меня недружелюбным взглядом.
— Ты пытаешься быть прямолинейной?
Я глубоко вздохнула, медленно выдохнула и попробовала сказать честно, но не прямолинейно.
— Я сейчас нахожусь в самолете, а сама бы я на это ни за что не пошла. Дай-ка попробую объяснить: сначала ты говорил, что хочешь, чтобы тебя любили. Тебе хотелось, чтобы чувства согревали тебя. Так вот, я долгие годы сопротивлялась тому, чтобы меня вот так вот любили, но не получилось, но теперь оказывается, что именно этого ты и хочешь.
— Что я теперь должен сказать, Анита? Что я отверг кого-то, кто готов был с головой окунуть меня в свою любовь? Думаю, да, я это сделал.
