Признайся, что ты убил его!
Нет.
Хотя бы не вини тогда других людей…
Пожалуй, что так всё и есть, — думал Андрей, наблюдая, как рядом с его «Дэу» паркуются два «Уазика» — милицейский и с красным крестом. Санитары подошли к скамейке с чёрным мешком. Андрей отошёл на шаг и вот уже похоронщики потащили тело брата, как ковёр, свёрнутый в трубочку.
Милиционер дотронулся до плеча Андрея и сказал:
— Мне нужно поговорить с вами…
Андрей кивнул. Подъехало такси, и вышла Елизавета Сергеевна. Соседи обступили её, выражая соболезнования. Госпожа Елизавета холодно смотрела, как грузят тело её сына в машину. Она скрестила руки на груди, какое-то время стояла так, а потом подошла к Андрею и участковому, спросила:
— Кто убил моего сына?
Милиционер переглянулся с Андреем, кивнул чему-то и спросил:
— Вы ничего не замечали странного в последнее время?
— Нет, — сказал Андрей, думая о словах Никитича о здоровом лысом человеке. И ещё думая о пощёчине, которую залепил брату день назад.
— Вы не ответили на мой вопрос! — голос матери стал неприятным. Андрей обнял старушку за плечи. — Я хочу знать, кто убил моего сына…
— Мама, он сам это сделал, — сказал Андрей.
Ноги Елизаветы Сергеевны согнулись в коленях, будто она хотела встать на них и помолиться Богу.
Андрей подхватил её, и участковый тоже вытянул руки. Так они замерли на долю секунды, показавшуюся вечностью, а потом зашли в подъезд и поднялись на шестой этаж в квартиру госпожи Елизаветы.
Рождение человека, свадьба, смерть… Если бы Андрея через два дня после самоубийства Аркаши, спросили бы, что в них общего, он не задумываясь бы ответил: желание напиться водки.
Андрей стоял в оцепенении перед окном на кухне своего дома и смотрел в огород, раскрашенный первым сильным снегопадом, будто белой акварелью.
Андрей походил взад и вперёд по кухне, потом набрал воды в кастрюлю, поставил на газ и засыпал вермишели. Когда кулеш приготовился, Андрей опомнился, и, ругаясь, стал вываливать дымящуюся паром вермишель из кастрюли в мусорное ведро.
Катя забежала на кухню, покачала головой, видя такую кулинарию:
— Пап, иди. Я сама приготовлю что-нибудь.
— Неужели, ты будешь готовить? — удивился Андрей.
— Пап, я знаю, что вы думаете, будто у меня переходный возраст и всё такое, но я не полная скотина. Я думаю, что моя еда будет лучше этой вермишели.
— Ты молодец, Кать, — Андрей остановился в дверях кухни, сжимая полотенце. — Я горжусь, что ты у меня такая…
— Какая? — усмехнулась дочка, залезая в холодильник в поисках вкусностей в пределах допустимых сроков годности.
