Еще одна проверка была связана с моей поездкой «в свите президента» в Ташкент. С моего назначения прошло всего два дня. Пресс-службы нет, сотрудников нет. Нужно готовить предложения по ее созданию. Президент торопит, а тут на несколько дней поездка по стране. Памятуя о том, что первый помощник В. В. Илюшин обещал «подсказывать» мне, обращаюсь к нему, может, мне остаться в Москве, проработать документы о пресс-службе; к возвращению президента будут готовы? «Что ж, тоже мысль, — говорит Илюшин. — Я не возражаю».
Через несколько часов, поразмыслив, понял, что делаю глупость. Надо непременно ехать с президентом. Тем более в первую поездку. Перезваниваю первому помощнику.
— Решил ехать!
— Правильно!..
— Что же вы мне сразу не сказали, как нужно. Обещали подсказывать. А я чуть было не сделал ошибки, — возмущаюсь я.
— Хотел, чтобы вы сами решили…
Мне потом долго и болезненно пришлось привыкать к этому «вязкому» стилю общения. Болезненно потому, что в журналистской среде я привык совсем к другому: к прямоте, к открытости, к товарищескому взаимодействию. Здесь же всегда угадывался какой-то скрытый подвох.
Мне довелось работать с Борисом Николаевичем в период неимоверно трудный психологически, если характер Ельцина-человека сложился давно, в общем-то в весьма определенных советских обстоятельствах (чего стоит его многолетняя обкомовская практика в Свердловской области или «крутой» опыт на посту первого секретаря Московского горкома партии), то характер Ельцина-президента был еще переменной величиной. Сформировавшийся как партийный функционер, «солдат» коммунистической партии, он тем не менее обнаружил поразительное умение и желание учиться. Учился он главным образом, благодаря своему на редкость гибкому, несмотря на возраст, уму. Статус президента открыл ему возможность встречаться с самыми выдающимися людьми и политиками страны и мира, и он проходил свои президентские университеты совершенно в новом окружении, выжимая из них все полезное. Из политиков он больше всего ценит и любит Гельмута Коля и в трудные минуты, случалось, прибегал к его совету. Похоже, что Г. Коль глубже других понимал и самого президента, и Россию в целом, и им легче разговаривать друг с другом. Во всяком случае, Ельцин неизменно встречался с Колем с видимым удовольствием. Оба прежде всего люди слова, и если о чем-то договаривались, то держали слово, даже если это было не всегда легко, как, например, со сроками вывода российских войск из Германии.
