и неизменно подпевал: шойля льока, бьойля льока, тилин-тилин-тилин-ти-лин… При этом кидал недвусмысленные взоры на нежный пол.
В конце войны провинциальный торговец изменился до неузнаваемости. Он ждал прихода англичан, а пришлось встречать русских, но в отличие от некоторых своих столичных коллег и родственников он отлично ориентировался в происходящих событиях. Не прошло и двух лет, как в один весенний день, изысканно одетый, с платочком в кармане пиджака, Кушев явился в совет, разыскал начальство и кротко заявил, что отказывается от частной торговли и от торговли вообще, расторгает все сделки и закрывает свой магазинчик. Добровольно. И в знак уважения к новой власти безвозмездно передает свои помещения совету. Что касается его скромной персоны, то, ежели уважаемый совет сочтет нужным, Кушев готов стать продавцом, управляющим, снабженцем, дворником – кем его назначат.
Кушев знал, что на полное доверие рассчитывать нет смысла, но его торговля купонами, нарядами и отделочными материалами не шла, еще хуже были дела с продажей шерсти и плотных тканей. И он выплыл. Его магазинчик был отдан под клуб организации Отечественного фронта, сам он был сначала приобщен к ее деятельности, а затем и принят в члены. И работу получил – завскладом в городской торговой сети. Началась вторая полоса в его жизни – неброская, спокойная, без сотрясений. Национализация прошла стороной, на службе и в организации Отечественного фронта он был прилежен, с городскими властями поддерживал любезные отношения, загулы были забыты, равно как и германо– и англофильство. Во всяком случае, так виделось стороннему глазу.
Когда молодой Кушев окончил среднюю школу и надо было выбирать между гимназией и недавно появившимися техникумами, отец позвал его к себе и кратко напомнил ему историю семейства и рода, указав на ее счастливое продолжение в новые времена: эти времена, сын мой, неизвестно сколько еще протянутся, но, по моему разумению, продлятся еще ой как долго, и на внуков твоих хватит, но заруби себе на носу – мы по природе своей торговцы, и закваска у нас крепкая. Торговля была всегда и будет даже тогда, когда не останется ни одного товара для продажи. Торговля – это древнейшее занятие и будет живо до конца света… Запомни отцовские слова: коммунисты – торговцы никудышные, другими делами они ворочают, но без нас им не обойтись. Так что отправляйся ты на море, в Варну, и окунайся в торговлю. Вот тебе письмо с адресом, вот и деньги. И без выкрутасов!
