Как и Тэндзин Гейче Тетхонг, личный секретарь, Лоди Гьяри — один из ближайших советников Далай Ламы. И после главы Тибета Лоди Гьяри, возможно, успешнее всех отстаивает интересы своей страны на Западе. Он остается доверенным лицом Далай Ламы в течение четырех десятилетий. Именно поэтому я хотел с ним поговорить.
— Что значит работать у Далай Ламы? — спросил я.
— Всем известно, что Его Святейшество очень сострадателен, — ответил Гьяри. — Но, кроме того, он невероятно волевой человек; и это прекрасно известно тем, кто работает в непосредственной близости от него. Именно это качество притягивает к нему таких людей, как я.
— Его сила? — уточнил я.
— Да, — он сделал паузу. — Без сомнения, его сострадание — всеобъемлюще. Но, если откровенно, он не слишком легкий босс. И мерит он вас не обычной меркой. Я прекрасно понимаю, что работаю на человека невероятно высоких принципов. И для меня это очень важно, потому что позволяет мне держаться определенных рамок. Я не позволяю себе выходить за их пределы.
— Лоди, вы работаете у него давно. Не сомневаюсь, что вы питаете к нему глубокое уважение, — уважение, гораздо большее, чем обычное преклонение перед Далай Ламой. Почему?
— Позвольте рассказать вам, что произошло во время волнений на площади Тяньаньмень[12], — сказал Лоди Гьяри. — Когда произошла та трагедия, я был министром иностранных дел Далай Ламы. В то время, после неоднократных спадов и подъемов в отношениях, мы стояли на пороге начала диалога с китайцами. Главой Объединенного фронта был Ян Минфу. Так или иначе, нам удалось наладить контакты. Была достигнута принципиальная договоренность о предварительной встрече в Гонконге, в ходе которой предполагалось определить место и время начала переговоров.
Я понимал, что для Далай Ламы и всех живущих в изгнании тибетцев нет ничего важнее, чем склонить китайцев сесть за стол переговоров. Все их усилия в последние четыре десятилетия были подчинены этой цели. Большинство здравомыслящих тибетцев полагали, что подлинное сближение с китайцами — это единственный способ спасти самобытность Тибета от приливной волны китайских мигрантов, сметающей буквально все на своем пути. Но, несмотря на громадную моральную силу Далай Ламы, китайцы крайне редко демонстрировали готовность что-либо обсуждать.
— Когда на площади Тяньаньмень случилась эта трагедия, — продолжал Гьяри, — я как раз готовился к встрече. Прекрасно помню, что я был дома, в Дхарамсале. За мной заехал один из водителей Его Святейшества — меня немедленно требовали во дворец. Я быстро надел тибетскую одежду; водитель, следуя инструкции, повез меня в резиденцию Его Святейшества, а не в офис. Когда я прибыл, Тэндзин Гейче уже ждал меня. Вдвоем мы направились в комнату Далай Ламы.
