На следующий день состоялся первый экзамен, а вечером из читального зала я опять пришел на вокзал, на ту же скамеечку в зале ожидания. На третий день я понял, что могу заснуть когда и где угодно в самый неподходящий момент. Это заставило меня преодолеть робость и все же обратиться с просьбой о ночлеге к семье друга моего отца — Константина Шулятьева. Меня встретили его жена Полина и дочь, проживавшие в коммунальной квартире на Ленинском проспекте, неподалеку от Донского монастыря. Они без лишних слов постелили мне на полу в углу, а утром мы вместе позавтракали. Так и решился мой «жилищный вопрос» на время приемных экзаменов.
А где же был друг отца — глава семейства Шулятьевых Константин? Оказывается, в это время он сидел в тюрьме.
Константин Шулятьев воевал в Красной Армии в годы гражданской войны, лишился в боях ноги. Тем не менее в годы Великой Отечественной войны ополченцем принимал активное участие в обороне Москвы и был награжден несколькими медалями. Однажды вечером он немного выпил и на кухне коммунальной квартиры бросил несколько нелестных реплик в адрес Сталина и его окружения. Как выяснилось впоследствии, один из соседей донес на него, и он угодил за решетку на 10 лет. При Н.С.Хрущеве, после разоблачения культа личности Сталина, Шулятьева реабилитировали и выпустили на свободу.
Через три недели закончились приемные экзамены, и, переполненный радостью, я направил в Пермь и Таганрог телеграммы: «Экзамены сдал успешно. Зачислен в Институт международных отношений. Целую и обнимаю. Виктор». А вечером вместе с хозяевами мы скромно отметили это событие.
Так в мою жизнь вошел Институт международных отношений. МГИМО был создан по инициативе В.М.Молотова в 1943 году как факультет МГУ. В 1944-м он был преобразован в институт при Министерстве иностранных дел и расширен, поскольку Молотов предвидел, что после войны Советскому Союзу потребуется целая армия квалифицированных дипломатов. В отличие от последующих времен, в институт тогда поступали без блата. Рекомендаций партийных органов не требовалось. Взятки исключались. При наборе студентов не существовало каких-либо квот. Единственными, кто имел преимущество при зачислении в институт, были фронтовики. Несмотря на трудности первых лет учебы; многие из них стали впоследствии видными дипломатами.
Однако совместное проживание в одной комнате с приютившими меня женщинами не могло продолжаться вечно. В общежитии же место получить было невозможно, потому что первоочередное право вполне справедливо было предоставлено опять-таки фронтовикам. Поиск ночлега привел меня сначала в крошечное жилье очень добрых родственников в Подлипках, откуда каждый день приходилось добираться на занятия поездом. Потом я переместился в район Чистых прудов, где остановился у матери-одиночки, проживавшей вместе с дочерью. Вскоре первый учебный год подошел к концу, и я поехал на каникулы к матери в Таганрог.
