- Дяденька ваш, Еспер Иваныч, приехал-с, - сказал он, не отставая усмехаться.
- Ну вот и отлично, - проговорил Павел тоже обрадованным голосом.
- Они нездоровы оченно! - продолжал Ванька.
- Как, нездоров и приехал? - спросил с удивлением Павел.
- Их привезли-с лечить к лекарям... Барышня к ним из Москвы тоже приехала.
- Воспитанница, что ли?
- Да-с!.. Анна Гавриловна присылала кучера: "Скажите, говорит, чтобы барчик ваш побывал у нас; дяденька, говорит, нездоров и желает его видеть".
- Я сейчас же пойду! - сказал Павел, очень встревоженный этим известием, и вместе с тем, по какому-то необъяснимому для него самого предчувствию, оделся в свой вицмундир новый, в танцевальные выворотные сапоги и в серые, наподобие кавалерийских, брюки; напомадился, причесался и отправился.
У Еспера Иваныча в городе был свой дом, для которого тот же талантливый маэстро изготовил ему план и фасад; лет уже пятнадцать дом был срублен, покрыт крышей, рамы в нем были вставлены, но - увы! - дальше этого не шло; внутри в нем были отделаны только три - четыре комнаты для приезда Еспера Иваныча, а в остальных пол даже не был настлан. Дом стоял на красивейшем месте, при слиянии двух рек, и имел около себя не то сад, не то огород, а скорей какой-то пустырь, самым гнусным и бессмысленным образом заросший чертополохом, крапивою, репейником и даже хреном. Павел по очень знакомой ему лесенке вошел в переднюю. Первая его встретила Анна Гавриловна с распухнувшими от слез глазами и, сверх обыкновения, совершенно небрежно одетая.
- Что дяденька? - спросил Павел.
- Започивал! - почти шепотом отвечала Анна Гавриловна.
- Что такое с ним?
- Удар: ручка и ножка отнялись, - отвечала Анна Гавриловна.
- Господи боже мой! - произнес Павел.
У Анны Гавриловны все мускулы в лице подергивало.
- Марья Николаевна наша приехала! - проговорила она несколько повеселевшим тоном.
- Слышал это я, - отвечал Павел, потупляясь; он очень хорошо знал, кто такая была Марья Николаевна.
- Подите-ка, какая модница стала. Княгиня, видно, на ученье ничего не пожалела, совсем барышней сделала, - говорила Анна Гавриловна. - Она сейчас выйдет к вам, - прибавила она и ушла; ее сжигало нетерпение показать Павлу поскорее дочь.
Тот, оставшись один, вошел в следующую комнату и почему-то опять поприфрантился перед зеркалом. Затем, услышав шелест женского шелкового платья, он обернулся: вошла, сопровождаемая Анной Гавриловной, белокурая, чрезвычайно миловидная девушка, лет восемнадцати, с нежным цветом лица, с темно-голубыми глазами, которые она постоянно держала несколько прищуренными.
