— Ну попробуй! — канючу я, а сама лицо воина этого глажу.
Дуся хмыкает и начинает махать тапком. Долго так взмахивает, однообразно, и, наконец, рана на руке Кира начинает затягиваться, а синяки бледнеть.
— Спасибо, — говорю я и всхлипываю.
— Дура ты, — ласково отзывается Дульсинея, — пусть хоть у кого-то из нас мужик останется. Кстати, я не просто так полковника твоего оглушила. Мы его будем брать в заложники. Если он — сын Кардагола, пусть папаша его воскрешает Терина. И не агу. И Дуся снова начинает махать тапком.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я.
— Заклинание к нему привязываю.
— Какое?
— Ядовитые сети, чтоб их.
— Ты с ума сошла?!
— Нет. Не бойся, ничего рыцарю твоему не грозит. Обыщи его.
— Зачем?
— Затем, что у него могут быть амулеты всякие! Обыщи его.
— Я?
— Нет, блин, я. Чего ради я буду чужих мужиков лапать? Мне, может, моего еще удастся обратно получить!
Хм. Обыщи. А как это делается?
Склоняюсь над Киром и начинаю осторожно ощупывать его оставшуюся одежду.
Дульсинея стоит у меня над душой, руки в боки — наблюдает.
— Ты ему эротический массаж решила сделать? — интересуется Дуся, отталкивает меня в сторону и быстро, деловито, обшаривает Кира.
— Только вот это, — заявляет она, протягивая мне какую-то странную шестиугольную монету.
— Быстро ты, — выдыхаю я.
— Не первый год замужем! — гордо отвечает княгиня. — Ну что, я орла твоего привожу в чувство?
— А что мы дальше будем делать?
— Как что? Пойдем Кардагола шантажировать.
— Киром?
— Ну да, Киром.
— Я не хочу.
— Что?! — верещит Дуся, — я сейчас и тебя… оглушу нафиг! И оставайся здесь до скончания веков! Мне нужен муж, живой и невредимый, тебе — к маме с папой. А твой полковник — ключ ко всему этому.
Да, может, он и ключ. Но вдруг с ним что-нибудь случится? Я не хочу, чтобы он вот так как Терин… Но придется рискнуть.
Дуся легонько бьет Кира тапком по лбу. Полковник открывает глаза.
— Вставай, родной, — воркует Дуся, — у нас дела.
— Что случилось? Меня кто-то ударил? — спрашивает Кир.
— Ага, — радостно улыбаясь, подтверждает Дуся, — это я шваркнула по тебе оглушающим заклинанием. Голова болит?
— Очень.
— Ничего. Пройдет. Вставай, давай. Давай, солнышко, поднимайся над горизонтом.
Кир морщится, но садится на кровати.
— Лучше бы вы мне плечо не лечили, — проговаривает он, — оно болело меньше, чем голова.
— А ты поной, — советует Дуся, — вот чем больше будешь ныть, тем легче тебе станет.
— Кир, прости, — говорю я.
— Да ладно. Вы собрались отца моего шантажировать?
