Нетрудно догадаться, что это не нравилось Элеоноре, она обвиняла Джулиана в бессмысленной и эгоистической трате их общих денег на собственные удовольствия. Кроме того, она сердилась на мужа и за то еще, что они в свое время поспешили и не дождались очередного скачка цен на недвижимость в Лондоне. Их бывшие лондонские соседи по Челси двумя годами позже продали точно такой же дом, как у Бартлеттов, на целых сто тысяч дороже. Она уже успела забыть свою роль в поспешном переезде и ругала мужа за то, что он слишком поторопился.
Язык Элеоноры с возрастом становился все более острым, и она превращалась в настоящую стерву. Компенсация, выплаченная Бартлетту при увольнении, была не столь уж велика, чтобы они могли позволить себе разбрасываться деньгами направо и налево. Как он может тратить деньги на строительство конюшен, когда сам дом нуждается в срочном ремонте? Какое впечатление на гостей произведут выцветшая, облупившаяся краска и протертые ковры? А в охотничий клуб он вступил специально, чтобы лишить ее последнего шанса завязать дружеские отношения с Локайер-Фоксами. Неужели ему неизвестно, что Алиса — член Лиги противников жестоких видов спорта?
Джулиан, которому смертельно надоели и Элеонора, и ее неудовлетворенное патологическое честолюбие, посоветовал ей не лезть из кожи вон, тогда, возможно, что-то и получится. Какой смысл раздражаться и дуться на окружающих, если люди не желают общаться так, как хочется именно ей, говорил он. Алисе больше всего нравится быть членом всякого рода благотворительных комитетов. Идеалом проведения свободного времени для Джеймса по-прежнему остается уединение в библиотеке и работа над историей семьи. Локайер-Фоксы вполне довольны своим образом жизни, и их ни в малейшей степени не интересуют ни пустая светская болтовня, ни новые наряды гостей на пошлейших вечеринках с коктейлями. «Откуда тебе все это известно?» — возмущенно спрашивала его Элеонора. «Один знакомый в пабе сказал», — отвечал он.
Приобретение Шенстедской фермы Уэлдонами стало для Элеоноры истинным спасением. В Прю она нашла близкую подругу и наперсницу, которая помогла Элеоноре вернуть прежнюю уверенность в себе. Отношение к ней Прю отличалось смесью преданности и восторга. Кроме того, Прю за десять лет, проведенных по ту сторону Дорчестера, сумела завязать множество связей, столь необходимых Элеоноре. Элеонора со своей стороны была опытной лондонской дамой, которая раскрепостила Прю во всем, что касалось оценок мужчин и семейной жизни. Женщины вдвоем вступили в гольф-клуб, научились играть в бридж и частенько отправлялись вместе в поездки за покупками в Борнмут или Бат. Это был дружеский союз, заключенный на небесах или в преисподней, в зависимости от точки зрения, конечно, — две женщины, абсолютно схожие во всем.
