Марки королевы Виктории - Барри Мейтланд

Детектив Мэри Мартин покинула тюрьму на рассвете пятого дня. Она вышла через ржавые железные ворота, двигавшиеся на роликах, выдохнула из легких застоявшийся несвежий воздух мрачного уединенного здания, где находилась, после чего набрала в грудь холодного, приправленного запахами выхлопов воздуха улицы. Свобода! Она потянулась и расправила плечи, вбирая в себя звуки города, жизнь которого кипела вокруг нее. Мэри обрела первый опыт одиночного заключения, и сказать по правде, ей бы не хотелось когда-нибудь его повторить. Конечности у нее затекли и болели, в ушах звенело, а перед глазами, покрасневшими от недосыпа, все расплывалось. Она испытывала страшную усталость и поначалу с трудом ориентировалась в окружающей обстановке.

Кроме того, Мэри была обозлена и расстроена. В течение последних четырех дней и ночей ей приходилось в полном одиночестве скрываться в темном замкнутом пространстве встроенного стенного шкафа в ожидании одного рандеву, так и не состоявшегося. Ее органы чувств находились на голодном пайке и едва не лишились способности воспринимать реальность. И это действовало на нее особенно угнетающе. За время добровольного заточения ее общение с внешней средой сводилось к односложным репликам, шепотом произносимым в микрофон полицейской рации. Что же касается созерцания, то панорама окружающего мира сузилась до нескольких картонных ящиков, которые детектив видела сквозь глазок среди царившего вокруг сумрака. Объектом ее наблюдения являлся стоявший среди прочих ящик с маркировкой фирмы «Хитачи»; покой его, впрочем, за эти четверо суток так никто и не потревожил. К концу срока она, не имея возможности смежить веки и находясь из-за этого в перманентном состоянии полусна-полуяви, сосредоточила все свое внимание на фирменном логотипе «Хитачи» на боку ящика. Вероятно, таким же остановившимся взглядом старый каторжник созерцает полоску зеленой травы или трещину в стене камеры.

Помимо нее в здании находился еще один детектив, но они, после того как их развели по местам, больше друг с другом не встречались. Мэри узнавала о его присутствии только по состоянию туалета, куда ей изредка дозволялось отлучаться из ее убежища. Им запретили спускать воду в унитазе из опасения, что звук может отпугнуть злоумышленника. Если разобраться, абсурдная директива, поскольку по прошествии времени признаки жизнедеятельности ее коллеги в здании становились все более ощутимыми. На третий же день доносившееся из туалета зловоние, свидетельствовавшее об имевшихся у него проблемах с пищеварением, стало настолько сильным, что могло отпугнуть кого угодно.