Устать друг без друга | страница 37

– А вот и наш эскорт, – сказал Александр.

– Ничего не поделаешь, – улыбнулась Лаура.

– Но я надеюсь, что они не будут ничего на этот раз взрывать, – сказал Александр.

– Смотря какие распоряжения они получили от Грега, – сказала Лаура.

Машины с охранниками въехали на причал и затормозили около Лауры и Александра. Охранники вышли из машин, облокотились о капоты и стали наблюдать за Лаурой и Александром.

– Все о’кей, – сказал Александр Лауре и помог ей зайти на катер.

– Извините, мальчики, – сказал Александр охранникам, – но на катере только два места.

– Ничего, – сказали ему охранники, – мы подождем здесь.

– Ну тогда всего хорошего, – сказал Александр.

Он отвязал катер от берега и завел мотор.

И через некоторое время охранникам Лауры, оставшимся на берегу, пришлось довольствоваться наблюдением только за маленькой белой точкой, растворяющейся в голубой дали.

Катер мчался все дальше и дальше, навстречу ветру и брызгам в лицо. Океан завораживал своим дыханием.

А детство, быстротечное детство, даже не простившись с Лаурой, исчезало насовсем где-то там, у горизонта.

Я прекрасно помню тот день, когда город потрясло известие о свидании Лауры и Александра. К нам как раз приехали наши дорогие родственники, и мы были несказанно рады этому событию.

Родители сказали мне, что я должна заниматься своим кузеном, и нас сразу же отправили погулять в сад, чтоб мы не слишком мешали взрослым сплетням.

– Ты знаешь, – сказал мне в саду мой семнадцатилетний кузен Чарли, – а тебя не зря назвали в честь твоей бабки Розмарин.

– Это почему? – так и быть, обратила я внимание на своего кузена Чарли.

– Ты становишься такой же прекрасной, как и она, – вдохновенно сказал он мне.

– И какое отношение это имеет к тебе лично? – спросила я его свысока, хотя он был выше меня на две головы.

Но моего кузена Чарли не так-то просто было чем-то смутить. Он был на целых два года старше меня и сам мог смутить своим поведением кого захочешь.

В нашем саду, например, было полно старинных обнаженных статуй. И мой кузен вальяжно обнял за талию одну из них.

И сделано это было с такой наглостью и небрежностью, что даже статуя, как мне показалось, была крайне смущена.

– Это имеет ко мне самое прямое отношение, – гнусаво сказал мне мой самоуверенный кузен, – ведь я женюсь на тебе года через три.

И он со знанием дела провел пальцем по животу обнаженной статуи. Чарли был уже совсем большой, почти взрослый, и ему просто полагалось так вызывающе себя вести.