— В субботу я встаю поздно.
— Тогда приглашаю тебя на ленч.
— Я... я не знаю.
— Приходи, как только встанешь, мы немного побеседуем, а потом перекусим вместе.
— Хорошо,
— Отлично,— сказал Джон.— Не забудь прийти. До завтра.
Он положил трубку и секунд десять посидел на краю кровати, глядя на телефон. Потом Джон пошел в ванную и увидел пот на лбу; подняв руку, чтобы стереть испарину, он заметил, что его пальцы дрожат. Во всем виновата мать, подумал Джон, она настроила Джастина против меня, как когда-то пыталась восстановить меня против моего отца. Завтра я встречусь с чужим человеком, и в этом виновата она.
Он внезапно испытал приступ отчаяния, словно много лет копил деньги, и их украли у него в двух шагах от банковского окошечка. Он разделся и принял душ, но отчаяние не покинуло его даже тогда, когда он лег в постель; Джон понял, что ему не заснуть. Он погасил свет. Шел второй час ночи; перед ним простиралась ночь, сулившая беспокойство, тревогу, усиливающуюся резь в глазах и напряжение в теле. Мысли крутились в его голове, иногда это были отдельные проблески сознания, оформленные в слова и фразы.
Через два дня Сара будет в Лондоне. Если Ева выкинет что-нибудь... Он может на время откупиться от нее, но в конце концов придется что-то предпринять. Если бы он нашел Мэриджон... но никто не знает, где она,— никто, кроме Майкла Риверса. Каким образом можно заставить заговорить такого человека? Предлагать ему деньги бесполезно. Требовать уговаривать, умолять — тоже. Ничто тут не поможет... Но что-то необходимо сделать. Почему никому неизвестно, где Мэриджон? Похоже, она полностью выпала из этого круга. Возможно, уехала за границу. У нее может быть мужчина. Камилла сказала, что она не захотела жить с Майклом; несомненно, у нее были романы.
Неправда. У нее не было настоящих романов. Однако никто не знает, где находится Мэриджон. Он должен что-то сделать. Может быть, Джастин располагает какой-то информацией. Джастин...
Отчаяние снова кольнуло его, пронзило ему душу. Лучше не думать о Джастине. И затем он внезапно вспомнил Бариан, ласковый морской ветерок, белые ставни, желтые стены, приятное ощущение покоя... Все ушло, погибло вместе с Софией. Печаль заставила его перевернуться на другой бок и уткнуться лицом в подушку. Он лишь сейчас вспомнил о том, как сильно любил тот дом в Корнуолле.
Он приподнялся на кровати, отбросил в сторону одеяло и подошел к окну. Хочу говорить о Бариане, сказал себе Джон, вглядываясь в ночь. Хочу говорить о Софии, о том, почему наш брак потерпел фиаско, хотя я так сильно любил ее, что с трудом переносил даже одну ночь разлуки с ней. Хочу говорить о Максе, о том, почему оборвалась наша дружба, почему мы, испытав облегчение и не оглядываясь назад, разошлись в разные стороны. Хочу говорить о Майкле, который никогда не любил меня, потому что я жил по своим собственным законам и не походил на людей, с которыми он сталкивался в своем узком, ограниченном мирке лондонских юристов. Хочу говорить о веселом, жизнерадостном, пухлом Джастине, которого я любил за то, что он, как и я, наслаждался каждой прожитой минутой и умел извлекать из всего радость. А больше всего я хочу говорить с Мэриджон, потому что лишь с ней одной могу обсудить происшедшее в Бариане...
