— Голова, Бронсон, — сказал он, — пусть метит в голову. Тогда русский не сможет нашего перебоксировать. Наш выбьет из него дух.
Бронсон не преминул сообщить Шерману, где он видал такие-то советы, после чего они рычанием засвидетельствовали взаимную симпатию и дали отбой.
Звонок был излишним. При звуке гонга американский парень ураганом вылетел из своего угла. В первом раунде он бил, крушил, громил. Русский защищался и уклонялся. Он не мог сдержать натиска. Во втором раунде американец дубасил жестко, хлестко, одиночными и сериями. Тяжелые удары. Страшные удары. Сокрушительные удары. Нос противника превратился в лепешку, но в остальном советский боксер выглядел свежим как огурчик. Глаза оставались ясными, и он продолжал свой быстрый танец, набирая очки слабыми, но точными ударами.
— Его загипнотизировали, — пожаловался американец.
Короткий, но серьезный разговор с русским не убедил в этом рефери. Подспудное истязание американца продолжалось. Он молотил. Он лупил. Он долбил. Он дробил. С дальней, средней и ближней дистанций. Под конец бил наотмашь и хлестал своего хлипкого соперника, размахивая перчатками, как мельничными крыльями. Постепенно его руки стали превращаться в подобие коровьих хвостов. Потом повисли вдоль тела… Последовала серия слабых, почти женских ударов. Морально и физически измотанный, рыдающий американец упал на колени.
— Не могу поверить, — пробормотал Шерман.
— Я заявлю персональный протест, — произнес Феликс и потянулся к дипломату.
Телефоны зазвонили под вечер. Один у Смердякова, второй у Шермана. Им сообщили, что все протесты приняты.
— ВСЕ?! — вскричал Шерман. — Но это невозможно!
— И что же это за папайская Олимпиада? — возопил Смердяков.
Ошеломленные, они скрючились каждый в своем кресле, каждый в своем гостиничном номере. «Разве можно принять ВСЕ протесты? — спрашивал себя Шерман. — Я думал, они ОТКЛОНЯТ все протесты, но принять! Как они посмели?»
Через двадцать минут появился Феликс с копией компьютерного отчета о результатах, касающихся всех международных протестов, и о перераспределении медалей.
«Каждая страна с развитой программой генетических операций…» — начал было читать он, но передумал и отдал отчет в руки Шерману.
Читая, Шерман чувствовал, как седеет. Он все равно что заглядывал в могилу.
— Двадцать восемь? — прохрипел он. — Мы получили всего двадцать восемь?
— Русские получили столько же, — сказал Феликс.
— ШРИ ЛАНКА? Победила Шри Ланка?
