— Минуту. Может быть, две.
— Боже мой!
Она заставила себя выпрямиться.
— Примите мои извинения.
Он поднялся и провел руками по бедрам.
— Извинений не требуется. Вы перенесли испуг, рукопашный бой, сильный удар по голове и чуть не вышли замуж. Этого вполне достаточно, чтобы любую девушку заставить упасть в обморок.
— Я не падаю в обмороки, — возразила Гвин, с трудом поднимаясь на ноги. — Я потеряла сознание, а прежде со мной никогда такого не бывало.
Он свистнул коню, вскочил в седло и протянул ей руку.
— Вы не слишком высокого мнения о мужчинах, Зеленоглазка, но ваш выбор невелик. Я не увезу вас против вашей воли.
— Тогда…
— Я вас не оставлю.
Гвин опустила голову. Она услышала его приглушенное проклятие, почувствовала, что ее поднимают на лошадь, и оказалась прижатой спиной к его крепкой мускулистой груди.
— Мне надо д-добраться до дома, — пробормотала она.
— А где этот дом?
Она шмыгнула носом:
— В аббатстве Святого Альбана.
Наступила короткая пауза.
— Вы что, монахиня? Не могу в это поверить. На ее лице появилась слабая улыбка.
— Ну, принимая во внимание, что начинается буря, а люди Эндшира рыщут поблизости, — пробормотал он, — есть и другие места. Я отвезу вас туда, где безопасно, тепло и сухо.
— Но…
— А позже, даю слово, доставлю в аббатство Святого Альбана.
Страх и недомогание, соединившись, подвигли её на то, что она переступила границы приличий и здравого смысла. У нее оставалось смутное представление о том, что их разделяет только его порванная туника. Она как в тумане вспоминала, как это мощное и теплое теле прижималось к ней, и не чувствовала того, что металлические кольца врезаются в кожу.
Его руки некрепко обнимали ее, потому что он еще должен был держать поводья своего Нуара.
К тому же она говорила с ним. Говорила, потому что ночь была темна и надвигалась буря. Говорила потому что паника поднималась в ней и страх начал бы кусать ее за пятки, если бы она молчала.
При этом она пыталась поведать ему все мельчайшие подробности своей светской жизни.
Краешком сознания она понимала, что ее откровения льются бесконтрольно, как водопад.
Иногда он кивал в ответ или произносил какую-нибудь односложную реплику, и тогда Гвин, запинаясь, начинала рассказывать, как ей недостает матери и отца, теперь тоже почившего, и как тяжело быть одной на целом свете.
Своей болтовней Гвин пыталась обрести душевное равновесие, наконец это удалось и она погрузилась в молчание. Она откинула волосы с лица и вопросительно посмотрела на него.
