И разумеется, идея привезти Дженни Кейдайн на показ Виктории принадлежала Нико. Сознавая, сколь это очевидно, Венди слегка расстроилась, что сама не додумалась до этого.
— Это же естественно, — заявила Нико в своей ровной, спокойной манере, придававшей всему, что слетало с ее губ, значение истины в последней инстанции. — Дженни Кейдайн — самая известная кинозвезда, а Виктория — самый известный дизайнер. Кроме того, — продолжала она, — Дженни в основном одевается у дизайнеров-мужчин. Подозреваю, что под всем этим глянцем скрывается феминистка, особенно после ее разрыва с Кайлом Анджером, — добавила она, назвав актера, который снимался в боевиках и приключенческих фильмах и публично разорвал отношения с Дженни во время одного ток-шоу, шедшего поздно вечером. — Я бы апеллировала к феминистской стороне ее натуры, хотя сомневаюсь, что в этом есть необходимость. В мужчинах Дженни не разбирается, но в том, что касается одежды, вкус у нее безупречный.
Конечно, Нико оказалась права и Дженни ухватилась за возможность одеваться у Виктории и посещать показы мод: это гарантировало бы Виктории еще большую известность. И теперь, наблюдая, как Дженни непринужденно проходит сквозь армию фотографов (каким-то образом давая понять, что замечает их, но вместе с тем держась абсолютно естественно, словно ее и не снимают), Венди надеялась, что появление актрисы ознаменует успех показа Виктории. Хотя она никогда и никому в этом не призналась бы, Венди была суеверна и ради Виктории даже надела свои счастливые трусы — неприлично поношенное, большое белое изделие фирмы «Фрут-оф-зе-Лум»; они были на ней пять лет назад, когда один из ее фильмов в первый раз номинировали на «Оскар».
Дженни скрылась в павильоне, Венди вошла почти следом и на секунду незаметно скрестила пальцы. Она мечтала, чтобы показ подруги стал триумфом. Виктория, как никто другой, заслуживала этого.
Несколько минут спустя, ровно в семь пятнадцать, на Шестой авеню, перед проходом к павильонам, остановился черный лимузин последней модели с тонированными стеклами. Водитель в костюме в тончайшую полоску, с зачесанными назад темными волосами обошел автомобиль сзади и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья.
Из машины вышла Нико О'Нилли в серебристых брюках и блузке с рюшами, поверх которой она накинула золотисто-рыжий норковый жакет почти одного цвета со своими волосами. В Нико О'Нилли безошибочно угадывалась важная персона. С юных лет Нико принадлежала к тем людям, которые излучают значимость, заставляющую других людей теряться в догадках по поводу того, кто они. По первому впечатлению, благодаря потрясающим волосам и эффектной одежде, Нико могли принять за кинозвезду. При ближайшем же рассмотрении становилось ясно, что настоящей красавицей Нико не была. Но она выжала максимум из того, чем располагала, а поскольку уверенность и успех накладывают на женщину особый отпечаток, все считали, что Нико чертовски хороша.
