Нам оставалось уповать только на добрый совет, и мы рассекали тушу согласно этому плану. В соответствии с ним мы вычленили обе ветви нижней челюсти, а затем все остальные кости скелета. Эта теория ни разу нас не подвела, даже когда мы искали две косточки, оставшиеся от нижних конечностей, непохожие друг на друга и вдобавок упрятанные где-то в тканях брюха. Теория так прекрасно подтверждалась на практике и Уолтер с Мартинеусом были так поражены безошибочностью наших находок, что, мне кажется, они по моему приказу безропотно вскрыли бы любое место на туше кита, скажи я им, что там находится фарфоровый чайник в цветочках.
Дело оказалось захватывающим и увлекательным. Вынув все кости из середины туловища (то есть ребра и позвонки), мы расчленили тушу на три части. В средней части костей уже не осталось — все они громоздились, как частокол, на берегу. Хвост, представлявший собой плотную массу крепких, как сталь, мышц и сухожилий, сохранил и некоторое количество позвонков вместе с межпозвоночными дисками и маленькими, в форме буквы Y, остистыми отростками, примыкающими к ним снизу. Мы подсчитали, сколько их там должно быть. Третья часть — голова — включала только череп, два сросшихся с ним позвонка и кости языка. Прервав работу, мы уселись отдыхать в ожидании прилива.
Как мы и запланировали, нам все время везло! Прилив, который для нас играл роль отсутствующей лебедки, аккуратно разделил три части туши и унес ненужную середину в открытое море, на прокорм стервятникам. Хвост мы обвязали веревкой, втянули как можно дальше в самый максимум прилива и привязали к шесту. Голова же прочно застряла в глине.
Это потребовало двух дней работы, и все время я, как слабосильный, занимался тем, что вырезал из плавника разные косточки и окружающие хрящи, зарисовывал их расположение, заворачивая затем каждый «пальчик» в марлю. Прочность подобного плавника тот, кто не резал его собственными руками, не может даже вообразить. На следующий день мы вырезали громадный резервуар с жиром из черепа и очистили его от других тканей. Покончив с этим, мы, в ожидании прилива, атаковали хвост. Прилив и на этот раз послужил нам верой и правдой — смыл с черепа все клочки мяса и унес их вдаль. Череп, увязший в иле остался чистенький как стеклышко. С хвостом мы провозились два полных дня, потому что он был плотнее всех других частей и его почти не коснулось разложение. Наконец мы извлекли из него все кости. Последний позвонок оказался крохотной шаровидной косточкой с небольшой орешек.
