Жертвы заранее выкапывают себе могилы
Из этих заявлений выделим одно — показание под присягой немецкого инженера Германа Фридриха Грабе. Этот документ после войны в ходе Нюрнбергского процесса обошел всю мировую печать, и его достоверность с того времени не оспаривается. Грабе с сентября 1941-го по январь 1944 года был инженером — производителем работ украинских строек золингенского строительно-промышленного предприятия «Иозеф Юнг». Предприятие осуществляло постройки сельскохозяйственного характера в окрестностях Здолбунова на Украине. Эти работы направлял и контролировал немецкий инженер. На бывшем аэродроме городка Дубно, где произошел следующий случай, строились, например, сельскохозяйственные склады. Но передаем слово инженеру Грабе.
«Когда я приехал 5 октября 1942 г. в дубненскую строительную контору нашего предприятия, мой нарядчик Губерт Мённикес (его адрес: Гамбург — Гарбург, Аусенмюленвег, 21) поспорил, что недалеко от наших строек несколько дней идут казни дубненских и окрестных евреев. Сначала жертвам, рассказывает Мённикес, приказывают вырыть три большие, примерно 30 метров длиной и 3–4 метра глубиной каждая, ямы, и в них день за днем расстреливают примерно 1500 человек.
Я сразу сел в автомобиль, и вместе с Мённикесом мы поехали к стройке. Вблизи я немедленно заметил ров, перед ним протянулась земляная насыпь 2–3 метра высоты. Именно тогда туда подъехало несколько грузовиков, заполненных людьми. Солдаты-автоматчики СС согнали с грузовиков людей, обозначенных на груди и спине желтыми звездами. После этого грузовики сразу уехали и вскоре возвратились с новым грузом.
Мы с Мённикесом подошли ко рву. В это время за земляной насыпью прозвучала очередь. Между тем справа от рва солдаты СС с хлыстами и плетками в руках готовили новую группу. По команде мужчины, женщины и дети самого различного возраста должны были раздеться догола; пальто, пиджаки, юбки, белье, чулки и обувь они должны были сложить в отдельные кучи. В одной из куч уже накопилось приблизительно 800 — 1000 пар обуви. Люди молча, без единой жалобы раздевались. Семьи стояли группами, прощались, в последний раз целовали друг друга. На вершине насыпи также стоял эсэсовец с хлыстом. Затем по его знаку обнаженные последовали за насыпь.
Я наблюдал семью из восьми человек. Родителям примерно могло быть 45–50 лет. Рядом с ними стояли две взрослые девушки, 20–25 лет, рядом с ними — дети примерно 8 — 10 лет и пожилая женщина с белоснежными волосами, державшая на руках годовалого ребенка. Пожилая женщина что-то тихо напевала младенцу и по временам щекотала ему подбородок. Малыш громко кричал от удовольствия. Супруги глазами, полными слез, смотрели на эту картину. Отец держал за руку мальчика лет 10 и тихо говорил с ним. Мальчик боролся со слезами. Отец пальцем показал на небо, погладил мальчика по голове, казалось, будто он ему что-то объясняет…
