Путями великого россиянина | страница 24
Мы много наслышаны об ужасах испанской инквизиции, поскольку она сжигала не только «ведьм» и прочих еретиков, но и многих иудеев, а последние как бы одной из своих непременных профессий сделали горестные рассказы о вечных страданиях еврейского народа, бедного, несчастного, всюду преследуемого и отовсюду гонимого, конечно, совершенно безвинно. Как в бытность мою студентом в Днепропетровске мать моего сокурсника Ася Марковна, муж которой возглавлял всю городскую торговлю, всё скорбела: «Готеню, ой вей, Готеню, и таки за что нам все эти муки, голым и босым!» Кроме восклицания «Азухен вей!» и «Готеню» – «О, Господи» Ася Марковна по-еврейски ничего больше не знала. Византийская инквизиция, однако, отличалась свирепостью нисколько не меньшей, чем испанская. Но к иудеям она относилась весьма лояльно, так как большинство еврейских купцов Цареграда, занимавшихся торговлей со странами варваров, по договорённости с патриархом одновременно являлись и проповедниками христианства, не отрекаясь, разумеется, от собственного вероисповедания. Зато если у кого обнаруживали в Византии вот этот древний зодиакальный календарь россичей, который ещё в античные часы эллины перевели на греческий язык и выдавали его якобы за свой, с тем теперь поступали, как с волхвами. Так ромеи признали наконец, что карту звёздного неба создали россичи – «богопротивные язычники», у которых всё от дьявола.
Навязывая Руси христианство вместе в кириллицей и не вполне ещё слов»янский болгарский язык в качестве «общеслов`янского» византийские эмиссары знали, что делали.
Тут надо дать ещё одну историческую справку.
Из нашей христианской Начальной летописи прочно вошла в литературу и воспринимается уже как несомненная достоверность красивая легенда о трёх братьях Кие, Щеке, Хориве и сестре их Лыбедь.
«И сидел Кий на горе, – пишет летописец, – где ныне Боричев езвоз, а Щек сидел на горе, которая ныне называется Щековицею, а Хорив – на третьей горе, почему и прозвалась она Хоривицей. Сделали они городок [и] в честь старшего брата назвали его Киевом. И был вокруг города лес и бор великий, и ловили они [тут] зверину. Были же они мужами мудрыми и сметливыми и называлися полянами. От них и есть поляне в Киеве и до сегодня.
Иные же, не зная, говорят, будто Кий был перевозчиком, ибо тогда перевоз был возле Киева с той стороны Днепра. Поэтому [и] говорили «На перевоз на Киев». Если бы Кий был перевозчиком, то нет ходил бы он до Цесареграда. А сей Кий княжил в роде своём и ходил до цесеря. Не знаю [правда, до какого], а только о том ведаем, что великую честь, как рассказывают, принял он от [того] цесаря, – которого я не знаю [как не знаю] и при каком он цесаре приходил [туда].
