Пытаясь загладить свою вину, Аэт угостила нас бутербродами с килькой и взбитыми сливками. Теперь не только Стийна, но и я была расстроена. Стийна обошла все залы (их было в кафе три), но своего любимого поджигателя леса не нашла. Аэт помрачнела — вероятно, подумала, что мы на нее сердиты.
Мы сидели, безучастно поглощали взбитые сливки и смотрели по сторонам полупустого зала. И вдруг в кафе вошли два парня — один льняноволосый, а другой шатен с волнистыми волосами. Стийна сразу вскочила и быстро пошла к ним навстречу.
- Стийна, крестница моя! — воскликнул на весь зал тот, у которого были волнистые волосы.
Каким образом он мог быть крестным отцом Стийны? Как ни вычисляй, не получалось. Стийну представили льняноволосому, и вся троица направилась к столику под окном, за которым сидел смуглый молодой мужчина с острым лицом, напоминавшим мордочку ежика, на столике перед ним лежала раскрытая книга.
- Знаешь, — зашептала Аэт, — это поэт Мейер, молодой писатель.
- Кто из них?
- Тот, который сидит с книгой.
Стийна вместе с теми двумя молодыми людьми села за столик к Мейеру. Похоже было, что она совершенно забыла о нас. Она восторженными глазами наблюдала за новыми соседями по столику и ловила каждое их слово, как отличница за школьной партой.
- Слушай, Аэт, а не отправиться ли нам обратно в Таллин?
Я вдруг почувствовала сильную тоску по дому, хотя сердце дрожало от страха перед наказанием, уготовленным мне тетей Марией.
- Нет, — ответила Аэт.
- Чего мы тут караулим?
Но в этот момент вся Стийнина компания, словно по приказу, повернулась к нам, а Стийна крикнула:
- Девочки, идите сюда!
- Чего ты медлишь? — вскинулась Аэт. — Давай, пошли быстрее! — Она уже поднялась.
Я считала, что это унизительно — идти вот так за чужой столик.
- Пусть сами идут к нам, если им хочется!
Аэт снова села и сказала мне:
- Ты все-таки иногда бываешь ужасно старомодной!
- Если некоторые не такие, как все, то и я могу остаться сидеть, когда "гиганты мысли" изволят манить меня пальцем.
Аэт не поняла и была весьма недовольна моей строптивостью.
И вдруг вся Стийнина компания оказалась за нашим столиком.
- Можно скромным Мохаммедам прийти к горам? — спросил тот низенький, в котором Аэт признала писателя Мейера.
Они принесли с собой все, что было у них на столе.
- Горы охотно согласились, — засмеялась Аэт.
Молодые люди подставили к столику еще два стула.
- Барин смеется над нищим, нищий смеется за компанию, — сказала я одну из отцовских прибауток.
