- Блефуешь? — спросила Стийна. — Откуда ты знаешь?
- Мярт рассказывал.
Стийна уставилась на меня долгим взглядом.
- Знаешь, я так люблю древние руины, — сказала она погодя. — Даже у растений вокруг них какой-то старинный, таинственный запах. А руины выглядят и как-то по-детски беззащитными, и в то же время как-то зловеще.
- Это запах крапивы, — предположила я, и мне сразу же стало неловко оттого, что заземлила возвышенные мысли Стийны.
Но у крапивы, по-моему, действительно своеобразный, густой и тревожный запах. Я пыталась представить себе, как здесь когда-то ели на серебряной посуде, вели жеманные беседы и гуляли: шуршали шелковые шлейфы платьев, а музыканты играли разные вальсы. Кто-то был влюблен, кто-то несчастен, а кому-то не давалась учеба… Но все-таки кажется, что у людей в старинные времена все — как мысли, чувства, так и само их существование — было более "груботканым".
Мярт каждое лето бывал в Пылтсамаа у бабушки. Если бы я сегодня утром не встретилась с ним в Таллине на углу у магазина «Оптика», могло бы, пожалуй, возникнуть искушение побродить по маленьким тихим улочкам — на одной из них стоит дом бабушки Мярта, окруженный кустами смородины и вишнями. Случайно встретиться в таком маленьком городке было бы довольно легко. Мярт сказал, что он из исконного пылтсамааского рода, то есть первый в своей семье, кто родился в Таллине. Один из его предков делал у фон Лаува фарфор. Удивительно — может быть, наш белый пузатый молочник с голубыми цветами сделан прапрапрадедом Мярта? Этот предок и представить себе не мог, что расписанный им молочник когда-то окажется в руках одноклассницы его потомка. И точно так же у меня нет ни малейшего представления, как мог выглядеть тот предок Мярта, о чем он мог думать, когда шел по траве, возможно, здесь же, где сейчас лежали мы со Стийной.
- Каждый привязан к своему времени, — говорила я Стийне. — Не видит ни того, что будет, ни того, что было. Действительно, это очень здорово — теперешняя жизнь кажется гораздо интересней. И все-таки хотелось бы на один миг увидеть все так, как это когда-то было. Замковый сад и господских барышень и тогдашние обычаи — на один-единственный миг, верно?
- Если бы я была волшебницей, перенесла бы тебя сейчас на двести лет назад, — Стийна усмехнулась. — Только замкового сада ты тогда бы не увидела — была бы маленькой девочкой-рабыней!
- Не была бы!
Далась им эта девочка-рабыня! Хотя и Мярт зимой вдребезги разбил мои контрдоводы, я все же никак не могла согласиться с тем, что мои все равно какие далекие предки были крепостными какого-то немецкого помещика. У меня просто в голове не умещается, что целые семьи могли принадлежать одному человеку, трудиться на кого-то. Неужели они не замечали различия между своей низкой крестьянской избой и баронским замком? Нет, не верю и никогда с этим не соглашусь! Тетя говорит, что в нашем роду все были с острым умом, а человек, обладающий острым умом, не может безвольно подчиняться чужой власти, как рабочая скотина!
