— Мамочка, — сказал он в этот вечер, — правда, было бы здорово выиграть войну?
Мама обняла его за плечи и, повернув к себе, взглянула в его лицо:
— Курт…
Ее голос звучал серьезно:
— Я хочу, чтобы ты запомнил кое–что…
Он попытался вырваться, но она крепко держала его.
— Курт, если мы выиграем войну, это будет означать, что мы отнимем у других людей их родину.
— И что же?
— Это значит, что миллионы людей потеряют свои дома и жизни, — она обняла его, и ее голос тихо звучал над ним. — Дети будут оторваны от родителей, а братья и сестры будут разлучены. Ты можешь никогда больше не увидеть Герда и Лотти. — Она схватила его за плечи. — Война — это неправильно, Курт. Убийство — это неправильно. Господь хочет, чтобы Хазелы были миротворцами.
— Постой, — упрямо сказал Курт, перебивая ее, — было бы здорово увидеть стреляющие самолеты в небе.
В 1939 году Франц и Хелен Хазел и их соседи не сомневались, что Адольф Гитлер ведет подготовку к войне. И, как любая другая семья адвентистов, они задавалась вопросом: какое будущее ждет их?
Скоро они все узнают.
В один из теплых субботних дней после посещения церкви они вернулись домой.
На лестничной площадке шестилетняя Лотти бросилась к почтовому ящику Хазелов и посмотрела в щелочку.
— Папа, нам почта! — сказала она.
Франц открыл ящик и вытащил пачку писем. Быстро просмотрев все, он сказал:
— Только деловые письма. Это может подождать до захода солнца.
Хелен быстро подогрела обычный субботний обед, состоящий из темного хлеба и чечевичного супа, который она приготовила днем раньше.
— Пожалуйста, давайте пойдем в Птичий рай, — умолял Курт. — Сегодня такой хороший день!
Лотти и четырехлетний Герхард (которого родные звали Герд) закричали в унисон:
— Пожалуйста, пожалуйста, папа!
Франц с тоской посмотрел на стопку книг на его столе. Он любил изучать Библию и книги Елены Уайт и заранее уже спланировал почитать в тихое послеобеденное время. Он вздохнул и одобрительно кивнул головой.
Вскоре они удалились от цивилизации на простор огромного широкого поля, тянувшегося позади большого жилого массива.
Дети радостно шагали по узкой тропинке, протоптанной через созревающие поля. Лазурные васильки и алые маки выглядывали сквозь едва зеленые стебли пшеницы, которые возвышались над ними.
— Давайте представим, что мы дети Израиля, — сказал Курт, — и мы проходим через море. А цветы — это рыба.
В конце концов семья добралась до железнодорожного вала. Осторожно пересекая узкий пешеходный мостик, они услышали отдаленный звук приближающегося поезда. На другой стороне они отдохнули, сидя на траве, согретой теплыми лучами полуденного солнца.
