Почему мы только виним Бога за то плохое, что происходит в пашей жизни? Почему страховые компании называют стихийные бедствия и различные катастрофы «деяниями Божьими»? Мы никогда не подвергаем сомнению хорошие события, только плохие. Мы не поражаемся, насколько благ Господь, мы принимаем это как должное. Несчастья нас удивляют, а удачи нет.
И хотя обретение заветного ответа на это сакраментальное «почему?» ничего уже не исправит, оно, но крайней мере, восстановит наше уязвленное чувство справедливости, которая, как мы верим — или, скорее, отчаянно желаем верить, — заложена в саму основу Божьего творения. Ведь если мир действительно создан Богом, то он должен покоиться на принципах справедливости и равенства. Это было бы логично. «В конце концов, — пишет Джеймс Крепшоу, — тот, кто повелел этому миру быть, обладает достаточным запасом силы, чтобы сохранять его в порядке и равновесии. Недаром мудрецы разных эпох вновь и вновь возвращались к идее неразрывной связи творения и справедливости».[27]
Этот вопрос можно рассматривать и как попытку оправдать Бога. «Почему?» на самом деле подразумевает «почему, о Боже?». Оно адресуется Всевышнему Богу, Владыке мира, и, как любил говорить мой профессор по богословию, «владычество Бога заключается в том, что Он может делать все, что Ему угодно, — и это замечательно». Верить во всемогущего и вселюбящего Бога — значит верить в то, что Он участвует во всем происходящем, но когда вдруг случается что–то плохое, Его светлый облик немного меркнет.
Богословы называет это термином «теодицея», что в вольном переводе звучит примерно как «попытка объявить Бога невиновным во всем том, что в нашем представлении нарушает порядок в обществе и во всей вселенной».[28]
Если Бог — Владыка мира, мы вынуждены признать, что именно Он сделал так, чтобы это произошло, или позволил этому произойти, что подразумевает: что в обоих случаях Он мог это предотвратить. И для страждущего разницы между двумя нюансами нет никакой. Мы вторим Аврааму: «Судия всей земли поступит ли неправосудно?» (Быт. 18:25) — или Гедеону: «Если Господь с нами, отчего постигло нас все это?» (Суд. 6:13).
В своей книге «Когда боги молчат» Корпели Миско пишет об ужасах Освенцима и задает леденящий душу вопрос: «Человек может по–прежнему «верить» в Бога, Который нозволил всему этому случиться, но как он после этого может с Ним разговаривать?».[29]
Пережив опустошительную трагедию, пытаясь собрать воедино осколки нашей веры, мы вызываем Бога на ковер и требуем от Него объяснений — и пусть Он только попробует не предоставить нам достаточно веских обоснований того, что сделал! Но мы забываем, что Бог — это Бог, и Он не обязан отчитываться перед нами за Свои поступки.
