А спешил государственный человек на открытие выставки картин хотя и малоизвестных, но зато очень модных авангардистов, постмодернистов и концептуалистов, которые и сами толком не знали, кто они, но при этом жили в напряженном ожидании мировой славы, беспрестанно навязываясь в друзья всевозможным желчным критикам, безупречно улыбающимся дипломатам и толстомордым бритоголовым спонсорам, ищущим каналы стремительного и надежного отмывания наворованных капиталов.
Государственный человек был суров и задумчив. Слова его подчиненного, Валерия Николаевича Хромова, не выходили у него из памяти. События последних тревожных месяцев он вдруг стал невольно соотносить с этими «вновь открывшимися обстоятельствами». Ведь и на его компьютере — Валере он об этом не сказал — несколько раз выскакивали эти самые «штучки», о которых говорил Хромов. Но только связывались с ним не из соседнего кабинета или живописного пригорода Питера, а откуда-то издалека. («Может, из Америки, из Соединенных Штатов — из Пентагона! — так сказать, потенциального противника номер один? — размышлял он, озабоченно качая головой. — Ну уж нет, слишком просто…»)
Навстречу грузноватому пошли посетители вернисажа, похожие на экзотических зверей из зоопарка, и он, надев на лицо обаятельнейшую улыбку, начал без видимых усилий выдавать себя за своего в этом изысканном зверинце истинных ценителей всяких «черных квадратов» и «красных евреев».
— Вадим Анатольевич! — К государственному человеку, весь светясь от радости, подошел хрупкий бородатый «мальчик» лет сорока с хвостиком с бокалом шампанского в узкой белой руке. «Мальчик» был весь в черном. Его, вероятно, весьма изящные ступни венчали чугунные гири огромных кирзовых ботинок, которые иногда выдаются мрачноватым сварщикам и отчаянным монтажникам-высотникам.
— Привет, Эдик! Поздравляю, именинник! — сказал государственный человек Вадим Анатольевич и, устало улыбаясь, облобызал именинника. — Публика приличная?
— О да! Много советников по культуре, есть даже два консула. Состоятельные люди, но, увы, скуповаты. Остальное — богема и журналисты. Так, мелочь. Ходят пока, приглядываются! Но у меня почему-то появилась надежда…
— Заработать пару «тонн» «зелени»? — смеясь, перебил Вадим Анатольевич.
— Обижаете! — надул губы Эдик. — Я так дешево не стою. Я гораздо дороже…
— Ну-ну, пошутил, Эдик, пошутил, не обижайся. Знаю, что ты — не дешевка! — И Вадим Анатольевич потрепал «дорогого» Эдика по щеке.
