И когда последний светлый луч тихо растаял в засиневшем небе, Ян запел. В первый раз он был запевающим, и потому сначала голос его был слаб. Но уже на второй строке он окреп, вошел в силу, но не было в нем печали — чистой, как слеза, и хмельной, как пенный мед, а была в нем ярость — горячая, как кровь на острие меча, и боль — как огонь.
И подхватили голос Яна другие воины и ударили в щиты, и не слыхал еще такого вересковый берег, и почуял Ингерд, что захватила эта ярость и его, опалила лицо, растревожила сон погребальных курганов. И когда один за одним поднимались воины, выходили в круг и под звон щитов творили обрядовый танец, Ингерд понял, что это и есть настоящая тризна, когда каждый делится своим горем и неутоленным гневом вместо того, чтобы предаваться отчаянию и тревожным воспоминаниям. И по тому, как дрожал и переливался вечерний воздух, как колыхались тени по бокам курганов, понял Ингерд, что любо мертвым слушать такие песни и в радость им танец под звон щитов.
И когда отзвучали все девять Песен, навалилась на воинов такая усталость, будто из тяжелой сечи вышли. С легким сердцем отпустил их Ян в становище, а сам остался. Остался Ингерд, и с ним три янгра — Рискьёв, Хелскьяр и Хёгал. Ночь окутала густой тенью вересковый берег, только маячили кое-где кривые деревца, похожие на тени усопших, что из могил своих встали и дозором по берегу ходят. Кто его знает, может, так оно взаправду и было. Воздух потихоньку дрожать перестал, и все вокруг успокоилось.
— Ну вот, други, — сказал Ян, — ушел этот день, не воротишь. Должно нам теперь думать о завтрашнем. Как стоять против Годархов, Стигвичей да Торвалов?
Ответил Хелскьяр:
— Стоять будем насмерть. Но нас слишком мало.
Добавил Рискьёв:
— А если Асгамиры к ним примкнут, нам еще одной такой сечи, как последняя была, хватит. Тогда конец.
А Хёгал сказал так:
— Враги наши объединяются, а наживу делят. Они не успокоятся, пока не приберут к рукам все наши земли.
Ингерд слушал, слушал да и говорит:
— Коли враги наши объединяются, должно и нам сделать то же.
— Предлагаешь союз? — Рискьёв в сомнении покачал головой. — Но с кем? С Орлами и Турами мы и так в дружбе, и Лисы нам не враги, да что толку? Земли большие, оборону держать трудно, едва на подмогу друг дружке поспеваем.
— А как вспомнить последний раз, — мрачно подхватил Хёгал, — так и вовсе нигде не успели, самим едва помогли. Нет, ничего из этой затеи не выйдет.
Хелскьяр с ним согласился.
