Рошан предпочел ничего не ответить. Что касается морали, то он чувствовал себя человеком старых взглядов, полагая, что воровать у государства так же предосудительно, как просто воровать. Почувствовав его сдержанность, Дебе стал жаловаться.
— Я хорошо полил потом мою футболку из-за этих денег… И, кроме того, все на свете так делают!.. Посмотри-ка, сколько налоговых инспекторов становятся потом финансовыми советниками. Сперва они преследуют людей, а затем советуют, как можно выкрутиться. Я, например, мог бы принять гражданство Монако, как сделал один чемпион по теннису… Или Швейцарии, как некоторые гонщики «Формулы-1»… Или, по крайней мере, мог бы платить налоги где-нибудь на островах Карибского моря. Кажется, так часто делают в гольфе. И на все это люда состоятельные смотрят одобрительно. Это те, кто сами достаточно хитры, чтобы даже содержание своего бассейна относить на счет профессиональных расходов… Но футбол — спорт простонародный, детки богатых здесь никогда не становятся звездами. Мы не знаем всех фокусов, при помощи которых можно спрятать свои доходы. И мы не любимчики таких знатоков. Поэтому нас ловят, как мальчишек.
Он горько усмехнулся.
— Мне казалось забавным водить налоговые органы за нос. И выгодным. Все представлялось очень легким. И в порядке вещей… Казначей клуба предложил мне частично получать плату из «черной» кассы, которая специально была создана для этого. Он говорил об этом так, словно речь шла о вполне легальном деле. Я сказал: «Идет!»
Остановить Дебе было невозможно. Ему надо было излить душу.
— А теперь с меня снимут шкуру, и Пере ничего не сможет поделать. Не говоря уж о том, что все это будет расписано в ваших газетенках и мы предстанем в хорошеньком виде перед болельщиками — теми, кто готов все отдать, чтобы добыть место на трибунах.
Франсуа стало даже жаль его.
— Об этом надо было раньше думать. Но не переживай так. Они настолько влюблены в вас, футбольных звезд, что найдут оправдание. Виновным снова окажется правительство, которое слишком усиливает налоговый пресс. Даже если дело окажется в суде, бьюсь об заклад, что они соберутся у дверей для того, чтобы не освистывать тебя, а просить автограф.
Немного успокоившись, капитан клуба предложил выпить стаканчик. Рошан не испытывал никакого желания пить с ним за избавление от всех его невзгод, учитывая их характер. Но он признал, что у того были смягчающие обстоятельства.
— Я допускаю, что ты в какой-то мере был вынужден совершить ошибку, как говорят в футболе. Что касается выпивки, то мне сейчас не хочется. Но я прошу тебя ответить еще на один вопрос.
