Чувствуя намек, Доминик, вздохнув, достала третью купюру.
— Вы считаете, что он и она?..
Пятьсот франков исчезли в одном из карманов сиреневой униформы.
— Нет. Я видел фотографию этого деятеля в «Миди либр» после его трагической кончины. Мы никогда не имели чести принимать его здесь.
Доминик задумалась.
— Однако ваш отель — не дом свиданий, где люди встречаются тайно.
Человек с золотыми ключами казался оскорбленным тем, что «четыре звездочки» Вильгранда могут быть заподозрены в поощрении распущенности.
— Вы правы. Я не отрицаю, что мы принимали у себя любовников. Но они приезжали вместе.
Доминик почувствовала, что она нащупывает ответ.
— Значит, всякий раз… эта Паула Стайнер проводила ночь с кем-то, у кого уже был номер в отеле?
Швейцар кивнул.
— Выходит, так…
Он захлопал глазами, как стыдливая девица.
— Но не спрашивайте больше ничего. После того, как клиент поднимается к себе, я не знаю, кто чем занимается.
Белый шлагбаум преграждает въезд в парк Вильгранда — богатый квартал красивых вилл, которые возвышаются посреди английского газона, похожего на площадку для игры в гольф. Франсуа притормозил. Сторож, просунув голову в окошечко своей будки, спросил:
— Вы к кому?
— К месье Эдинсону… Меня зовут Франсуа Рошан.
Две немецкие овчарки с блестящими клыками зевнули, потягиваясь.
Не сводя глаз с машины (ему было приказано не доверять никому), сторож снял трубку внутреннего телефона и сообщил имя посетителя. Получив одобрительный ответ, он объяснил дорогу с массой подробностей: нужно, чтобы гость не заблудился, но присутствие двух псов служило вместе с тем предостережением, чтобы он не вздумал уклониться от своего маршрута.
Англичанин-нападающий ждал на пороге своего дома.
Все здесь свидетельствовало об успехе и больших деньгах. В гараже с поднятыми автоматическими воротами виднелся красный «феррари». На садовое кресло-качалку было накинуто дорогое покрывало. Сквозь широкое окно с полосатыми шторами была видна мебель известного итальянского дизайнера. Повсюду красовались вазоны с цветами. Двое красивых детей плескались в бассейне, подбадривая друг друга на каком-то англофранцузском диалекте. Молодая женщина, типичная англичанка, словно сошедшая со страниц рекламного проспекта мыла и духов, надев перчатки, подрезала розы.
— У вас очень красивый дом.
Эдинсон ответил так, словно совершил какой-то проступок и нужно извиняться.
— Мне очень жаль. Вы никогда тут не были… Здесь очень хорошо. Может быть, нас слишком охраняют. Но нужна безопасность. Особенно для ребят…
