— Ты думаешь, что можно получить больше, немного подождав?
Возможный барыш был лучшей гарантией его молчания. Франсуа принял таинственный вид.
— Посмотрим… Я дам тебе зеленый свет. Ты ведь меня знаешь, не так ли?
Успокоившись, фотограф ушел. Было уже пятнадцать минут восьмого — время региональных новостей. Франсуа включил телевизор… В здании налоговой службы сделали специальный вход, чтобы инвалидам было удобнее входить в помещение… Театр «Звук и свет» показал пещеру, где после отмены Нантского эдикта укрывались камизары…[13] Непьющая и некурящая столетняя жительница департамента, еще полная сил, собирается отпраздновать свой юбилей. В этот день она позволит себе глоток шампанского… Благодаря антициклону небо останется ясным… Заключительные титры… Никаких следов интервью, которое взяла у него Доминик Патти.
Немного подумав, Франсуа поискал через Минитель[14] телефон молодой женщины. Номер был в открытом списке. Раздался далекий гудок. На другом конце сняли трубку.
— Это Франсуа Рошан.
Он услышал немного хрипловатый смех, который непроизвольно вызвал у него в памяти ее образ.
— Я ждала вашего звонка.
Он почти не удивился. Она была достаточно догадлива, чтобы предчувствовать его реакцию.
— Наша беседа не прошла.
— Она и не пройдет.
— Почему?
Снова короткий смешок. Но на этот раз — словно над самой собой.
— Говорят, что-то случилось в лаборатории и вся пленка оказалась засвеченной.
Он помолчал, переваривая сказанное. Она иронически заметила:
— Вы еще у телефона?
Франсуа ответил:
— Я думал, что вы будете сегодня утром на открытии Жомгардом мемориальной доски в память расстрелянных.
— Я и собиралась. Но в последний момент меня отправили снимать сюжет о новой станции очистки воды. Кажется, не нашлось ни одной другой свободной съемочной группы и эта тема не могла подождать.
Все было так, словно в потемкинской деревне начали переставлять декорации. (Фаворит Екатерины Великой хотел показать ей в благоприятном свете жизнь россиян и приказал воздвигнуть на пути царицы во время ее путешествия нарядные фасады домов, скрывающие жалкие избы. Когда последняя карета проезжала мимо, бутафорские постройки разбирали, везли вперед, срезая повороты, и сооружали на новом месте.) Во всяком случае, Рошану все меньше нравился тот спектакль, который кое-кто собирался ставить.
— Нам надо увидеться.
Доминик не возражала.
— Где?
— Зайдите выпить стаканчик ко мне, раз вы уже знаете дорогу.
Она отказалась, ответив опять насмешливо:
