— Ты конник и был в боях, но все же я хочу тебе сказать. Лоб под пули подставлять ты не имеешь права. Все мы — солдаты Революции и нужны ей… Запомни это…
Беспризорник оказался парнишкой лет двенадцати-тринадцати, с шустрыми темными глазами, резко выделявшимися на бледном, даже, казалось, голубоватом, давно не мытом лице. Одет он был в какую-то рвань, нисколько не гревшую его, так как, сидя в дежурке на высокой скамье, он зябко ежился, натягивая воротник драного пиджака на уши.
— Пойдем со мной, — позвал его Романов и повел на второй этаж.
В кабинете было теплее, чем в выстуженной дежурке, и, войдя, парнишка сказал:
— Гарное помещение… Теплынько здесь…
Но сел подальше от окна. Из форточки дуло.
Следователь достал банку с махоркой.
— Дай и мне, дядька, закурить, — сказал беспризорник.
Романов промолчал.
— Дашь или нет? — повторил беспризорник.
Следователь прикурил, сказал:
— Гуляешь ты, парнишка…
— А что, — сказал беспризорник, — другие дают. Так не дашь?
— Нет.
— Ладно…
И, вдруг потеплев, добавил:
— Батька бы мой, наверное, тоже не дал.
— По шее бы дал тебе батька, а не закурить.
— Это точно, — засмеялся беспризорник, но тут же поскучнел. — Да вот батьки только нет…
— Откуда ты? — спросил Романов.
— Из Кагальника, мабудь, знаешь?
— Знаю. А где родители?
— Матка умерла, батька с фронта не вернулся. Я и пошел гулять. Есть-то надо, — по-взрослому строго сказал пацан.
— Так… — протянул Романов… — А как тебя зовут?
— Антоном, а по-уличному — Подкова.
— Ну, уличную кличку мы забудем. Ты чаю хочешь?
И тут же следователь понял, что спросил напрасно. У пацана даже нос заострился, тень пошла по лицу.
«Что ж они, — подумал о дежурных Романов, — не могли кипятку дать мальцу, что ли?»
Он поднялся.
— Ты подожди, я сейчас.
Через полчаса за кипятком с черным хлебом беспризорник рассказал, что утром в порту его остановил какой-то человек и, назвав адрес — Сенная, 15, квартира 3, — дал ключи и поручил сходить, открыть квартиру и, взяв из стола портфель с бумагами, принести назад в порт вечером или назавтра к вокзалу.
— Сказал, заплатит, — поднял глаза на Романова беспризорник.
О том, что произошло дальше, следователь уже знал: парнишку задержали, когда он пытался взломать замок в дверях.
— Что же ты ключом не открывал? — спросил Романов.
— Ключ я обронил, — сказал пацан, — карманы-то драные.
Он пил уже вторую кружку и даже порозовел. Глаза оживились. Романов пододвинул ему свой кусок хлеба. Беспризорник взглянул на него.
