— Я боюсь, что это выглядит слабо, сэр.
— Расскажите мне.
Трампер-Джонс казался более счастливым, когда он мог читать по бумажке.
— Здесь говорится, сэр, что вы познакомились с маркизой де Казарес эль Гранде…
— Правда.
— И что вы угрожали ей, сэр. — Трампер-Джонс сказал это робко.
— Я сделал что?
Трампер-Джонс чуть не подпрыгнул на стуле.
— Вы преследовали ее… — Он покраснел. — В общем, вы угрожали ей, сэр.
— Я не делал ни черта подобного!
Трампер-Джонс сглотнул, откашлялся и взмахнул листком бумаги.
— Есть письмо, сэр, от ее милости к ее мужу, и в нем говорится…
Шарп откинулся назад.
— Избавьте меня, лейтенант. Я знаю маркизу. Давайте признаем, что у них есть письмо. Продолжайте.
Значит, она спровоцировала поединок. Д’Алембор намекнул на это, Шарп отказался верить этому, но он предполагал, что это имеет смысл. Все же он находил, что трудно поверить, будто женщина, которая любила тебя, могла так легко тебя предать.
Трампер-Джонс снова откинул волосы.
— Письмо вызвало поединок, сэр, который вам помешали закончить?
— Правда. — Все это казалось совершенно безнадежным.
— И поскольку вам помешали драться, сэр, вы, как утверждает судебное расследование, пошли на квартиру генерала вчера вечером и убили его.
— Неправда.
— У них есть свидетель, сэр.
— Действительно? — Шарп произнес это слово презрительно. — И кто?
Бумаги зашелестели.
— Капитан Морильос, сэр, из полка принцессы. Он командовал охраной дома генерала Казарес вчера вечером, и он видел, как британский офицер стрелков покинул дом в три часа утра. Офицер, утверждает он, был вооружен прямым палашом.
Это точный штрих, подумал Шарп. Офицеры стрелков носят кривые кавалерийские сабли, и только Шарп носит прямой палаш. Он покачал головой:
— И почему капитан Морильос не остановил этого человека?
— Ему приказали только не давать людям входить в дом, сэр, но не выходить из него.
— Продолжайте.
Трампер-Джонс пожал плечами.
— Это все, сэр. Я думаю, сэр… — Он запнулся от волнения.
— Ну?
— Я думаю, сэр, что, если мы предоставим суду ваш послужной список, сэр, они должны быть снисходительными. Орел, сэр, «Отчаянная надежда» в Бадахосе… — Его голос смолк.
Шарп улыбнулся.
— Вы хотите, чтобы я признал себя виновным и надеялся, что они не расстреляют героя, так что ли?
— Повесят, сэр. — Трампер-Джонс покраснел. — Вы будете разжалованы и приговорены к смерти как уголовный преступник. Только, конечно, если они…
— Если они признают меня виновным?
— Да, сэр.
Шарп уставился на ржавые гвозди на стене. Конечно, этого не может быть. Вот сейчас он проснется и почувствует несказанное облегчение, потому что это всего лишь сон. Он посмеется над этим, рассказывая сержанту Харперу, как ему снилось, что его судили военным судом!
