– Они знают, что ты… что мы?..
– ОНИ знают, – подчеркнул Мельник. – Тата-рин – нет.
– Чего они хотели?
– Наши бабки. Это был общак.
Альбина побледнела. Ей хотелось, чтобы все оказа-лось сном.
– Они… они в тебя стреляли? Я же помню. Да?
– Да. – Мельник вспомнил про свою рану и сдернул куртку. Кожа была здорово порвана. – Надо перевязать.
– Ой, ты ранен? – Альбина спрыгнула с кровати и полезла в аптечку.
– Нет. Пластырь давай.
Она вытащила пластырь, бинты и вату, роняя на пол какие-то пузырьки. Они разбились. Завоняло больницей. Мельник стянул слаксы, из кармана выпал пистолет. Он поднял его и положил на столик.
– Неси сюда.
Альбина высыпала свои пакеты. Мельник выбрал ко-робочку с пластырем и оторвал подходящий кусок.
– Наклей.
Он свел края раны, которую Альбина неумело, но старательно залепила.
– Ихние шмотки? – спросила она.
– Ага, – ответил Мельник. – Они меня голого увезли.
– Да-а?
– Ага. В Феодосию.
– Так ты?..
– И машину с собой пригнал.
Они вышли на крыльцо, и Мельник продемонстриро-вал новенький джип. Внезапно его осенила превосходная мысль. Он взял Альбину за руку и затолкал на заднее сиденье, где они занялись любовью. И если бы Луговой узнал, что делает с его племянницей мент в тачке, при-надлежащей его, пускай и бывшей, команде, он бы не раз перевернулся в гробу!
На пятом этаже изолятора временного содержания при Большом доме царила гробовая тишина. Это был режим-ный этаж, оборудованный особыми "примочками", теоре-тически исключающими контакт заключенного с охраной. Двери в камеры были лишены обычных для заведения подобного типа глазков, а кормушки представляли собой длинный ящик, задвигаемый внутрь.
Ближайшая к выходу камера, рассчитанная на трех человек, в настоящий момент содержала лишь одного. В виду исключительной опасности преступник не должен был поддерживать связь с посторонними. Он сидел в центре бугристого топчана, поджав под себя ноги, и не мигая смотрел на дверь. Плечи были опущены, а на лице застыла чуть заметная полуулыбочка. Ничто не нарушало его покой. Он медитировал.
Но вот по галерее простучали шаги, залязгал откры-ваемый замок, и в камеру проникла полоска света.
– Выходи, – скомандовал цирик.
В дежурке арестованного встретили две пары глаз. "Вот он какой", – подумал Семагин, внимательно изучая вошедшего. На вид парнишке было лет шестнадцать, но лишние три года ему придавала не по возрасту развитая фигура. Мальчика звали Миша, и был он профессиональ-ным киллером.
