Они не проиграли своей личной войны, и даже сейчас, когда была подписана капитуляция, они не сдались. По пути во Владивосток они засекли американский эсминец и, не имея уже торпед, потопили его артиллерией. «Громобой», надо сказать, был единственной в своем роде подводной лодкой, имеющей столь мощное артиллерийское вооружение — три выдвижные трехорудийные башни с восьмидюймовыми магнитодинамическими орудиями и шесть стомиллиметровок — предназначенное для уничтожения как вражеских кораблей, так и береговых укреплений. К этому прилагались дюжина скорострельных зениток, ракеты класса «корабль-воздух» и «корабль-корабль», тридцать две баллистические ракеты в шахтах, крылатые ракеты и два десятка торпед. Если прибавить к этому более чем трехсотметровый корпус, закованный в непроницаемую титановую броню и уверенно выдерживающий давление в самых глубоких океанских впадинах, и реактор, энергии которого с избытком хватило бы для обеспечения энергией такого города, как Москва, можно получить полное представление о мощи и величии этого океанского рейдера. А если к этому добавить эффективную систему маскировки и практически полную бесшумность… Словом, к идеальному экипажу прилагался идеальный корабль.
Понятно, что у эсминца не было никаких шансов. «Громобой» легко догнал его, благо аппаратура обнаружения эсминца была недостаточно совершенна, чтобы его обнаружить. На глубине двадцать метров, когда давление уменьшилось настолько, что не могло уже выдавить сальников, из корпуса выдвинулись огневые башни — две спереди, перед рубкой, и одна сзади, позади ракетных шахт. Дальнейшее было делом техники. Радиостанция «Громобоя» заглушила сигналы эсминца, дредноут всплыл, дал залп, а затем спокойно покинул место боя, не озаботясь вылавливанием из воды людей. Все было как всегда — через несколько часов шторм не оставит никаких следов…
— Господа офицеры, прошу садиться, — сказал командующий. Экипаж не заставил себя ждать — загремели придвигаемые стулья, Сомов задымил папиросой, Волков механическим жестом провел расческой по своей темно-рыжей шевелюре, Малинин отпустил плоскую шуточку насчет женщин, от которой все заржали, а Васильев сконфузился — здесь все тоже было как всегда, готовилось обычное сверхсекретное задание о котором во всей стране знало не больше десяти человек и разница в звании как-то стиралась.
Наконец все расселись и командующий приготовился начать свой рассказ. Говорил он всегда очень спокойно, но в его голосе чувствовалась сила, его авторитет на флоте был непререкаемым и отчасти именно поэтому за всю войну не было приказа, которое не выполнил бы экипаж «Громобоя». Для него не было сомнений, что и сейчас приказ будет выполнен любой ценой, хотя, если признаться честно, он вполне допускал, что приказ этот будет для собравшихся здесь последним.
