Санька нахмурился и присел за куст — он сейчас никого не хотел видеть.
— Саня! — закричала Маша. — Ты зачем за куст спрятался? Вылезай, вылезай! Все равно вижу, где ты сидишь.
Она поравнялась с мальчиком и зашагала рядом.
— Я знала, что ты по большаку не пойдешь…
— Так уж и знала…
— И как из класса ушел, как по саду ходил — все видела. — Маша покосилась на Саньку и тихо добавила: — и как метку на березе ставил — тоже видела.
— Какую метку?
— Тебе лучше знать. — Маша вдруг забежала вперед и загородила дорогу. — Ты что, Саня? Взаправду со школой простился?
Санька попытался обойти девочку сначала справа, потом слева, но она, крестом раскинув руки, теснила его назад:
— Нет, ты по-честному скажи, в глаза погляди. Я сама все узнаю.
— Ну и взаправду, — не глядя на девочку, хмуро признался Санька. — Что тут такого! Простился — и простился. Какой уж я ученик с двойками…
— Ой, дурной, ой, негожий! — всплеснула Маша руками. — Да кто ж виноват? Сам нахватал! С Девяткиным связался, от школьных дружков нос в сторону…
И много еще обидного, а может быть, и справедливого наговорила прямая и резкая на язык Маша.
Но Санька не стал с ней спорить, а только поковырял носком сапога землю и с трудом выдавил:
— Тебе хорошо говорить… У тебя и мать, и бабушка, и сестры взрослые. А у меня кто?
Маша устыдилась своей вспышки, опустила голову, Потом робко коснулась руки мальчика:
— Саня… а ты не надо! Ну, совсем не надо… А что отец не пишет, ты и не думай ничего плохого. И переэкзаменовка на осень — это тоже не страшно. Мы тебя выходим. И я помогу, и Алеша… Все лето заниматься будем.
— Хватит с меня! Я и так вполне обученный. Пахать, косить умею. В колхозе меня и с двойками на любую работу примут, — отмахнулся Санька. — Это тебе уж по ученой дорожке топать…
Маша с грустью посмотрела на мальчика… Если бы такие слова слышали его отец или Андрей Иваныч… Они-то надеялись на Саньку, верили в него…
Долго шли молча. Но молчать — это очень трудно. И, когда вышли на луг, Санька выломил гибкий прутик ракиты и принялся сбивать головки цветов, метелки высоких трав. Взмах, точный резкий удар, оттяжка на себя — Санька где-то читал, что кавалеристы именно так рубят лозу, — и головки цветов, точно подкошенные, падали на землю.
Тяготило молчание и Машу. Она занялась цветами. Цветов было много: круглые ромашки с ослепительно белыми, точно фарфоровыми лепестками и с золотой пуговкой посредине, пунцовые шары клевера, нежные сиреневые колокольчики, желтые лютики, белые зонтики тмина…
