Но что это? Пальцы его выхватили из пачки писем конверт из плотной белой бумаги. Адрес выбит четко, на машинке: область, район, сельсовет. «Село Стожары, колхоз имени Пушкина, Катерине Васильевне Коншаковой».
«Коншаковой, Коншаковой…» — про себя повторял Санька. Но почему адрес и номер полевой почты выбиты на машинке и конверт такой аккуратный, а все письмо тоненькое, легкое? Нет, это не от отца. Письма от него обычно приходили пухлые, увесистые, конверт был зашит суровой ниткой.
От кого же тогда? У Саньки похолодели руки, он растерянно оглянулся, встретился глазами с Тимкой.
— Чего ты, Саня? Ну, чего?.. — тихо и встревоженно шепнул тот. — Ты читай.
Санька робко надорвал конверт,
— «Ваш муж, Егор Платонович Коншаков, погиб смертью храбрых в боях за Родину», — прочел он.
* * *
Всю обратную дорогу Муромцем правил Тимка, а Санька пластом лежал на телеге, лицом вниз.
В Стожары подводы вернулись в сумерки, Санька с трудом сполз с телеги, подошел к лошади и долго не мог рассупонить хомут. Вдруг он скривил лицо, уткнулся в парную шею Муромца и глухо всхлипнул.
— Саня… Ну что ты, право… — засуетился около него Тимка. — Ты крепись… нельзя им волю давать, слезам-то. Знаешь, когда нам похоронная пришла, я совсем почти не плакал… — Голос у Тимки задрожал. — Разве вот ночью только самую малость… А на людях — ни-ни…
Санька с содроганием представил, как он передаст похоронную Катерине. Та взглянет на клочок бумаги пустыми глазами, потом повалится на лавку и заголосит тонким, щемящим душу голосом, как это было с Тимкиной матерью. Прибегут Феня с Никиткой, вцепятся в юбку матери, поднимут рев на всю улицу.
«Нет, что угодно, только не это! — со страхом подумал Санька. — Убегу лучше… домой не покажусь».
Он нащупал в грудном кармане гимнастерки хрустящее письмо, сквозь слезы поглядел на белоголового Тимку, оглянулся по сторонам:
— А что, Тимка, если я не покажу матери похоронную-то?
— Это как же? — опешил Тимка. — Дело такое, не утаишь…
— А может, еще ошибка какая… Вон Андрей Иваныч два года без вести пропадал, а сейчас объявился.
— Это, конечно, всяко бывает, — неопределенно ответил Тимка и вдруг, потянув Саньку за руку, кивнул в сторону: — Смотри… мачеха твоя.
Санька вздрогнул и оглянулся. Мимо сараев к конюшне быстро шла Катерина. Он поспешно вытер кулаком глаза; едва не поломав ногтей, развязал наконец затянувшуюся супонь, вытащил из гужей дугу и вывел Муромца из оглобель.
— Сейчас первый спрос про письмо… — поежился Тимка.
