— Ну, разумеется, — заверил аббата Эйдриан. — Пойми, ты придешь в Хасинту как друг и, более того, как избавитель. Жрецы-ятолы поддержат тебя, потому что ты принесешь им утерянную с гибелью правителя Чезру безопасность, спасешь от воцарившегося в стране хаоса. И конечно, потому, что будешь платить им, — они ведь известны жадностью!
— Не все пойдут на отказ от религии ятолов, — заметил Олин.
— Их будет достаточно, чтобы утихомирить остальных, и у тебя хватит сил, чтобы… ну, чтобы избавиться от тех, кто будет причинять больше всего беспокойства. Я рассчитываю, что Хасинта станет твоей, аббат Олин, и очень быстро. А оттуда ты немедленно начнешь распространять на всю страну свое духовное влияние — и мое светское.
Король обвел взглядом присутствующих. Де'Уннеро растерянно смотрел на него, пытаясь переварить услышанное, а герцог Калас с сомнением покачивал головой.
— Оставь опасения, герцог. То, что аббат Олин будет делать на юге, в очень незначительной степени отвлечет твои силы от главной заботы — укрепления моей власти в Хонсе-Бире, — заверил его Эйдриан. — Речь идет лишь о части армии наемников, которая привела нас в Урсал, но никак не о регулярной армии королевства.
Он снова посмотрел на Олина.
— Помни: ты идешь в Бехрен с предложением прежде всего дружбы и поддержки.
— И это на самом деле так? — осведомился аббат.
— Разумеется. До тех пор, пока в Бехрене будут согласны на то, чтобы им правил король Эйдриан Будабрас.
Лицо старика на мгновение омрачилось, но он тут же усмехнулся и ответил:
— Я понимаю.
Они надолго замерли в объятиях друг друга. Для епископа Браумина Херда на всем белом свете не существовало женщины, встрече с которой он мог бы обрадоваться больше. Именно Джилсепони Виндон, его дорогая подруга, провела этого достойного служителя абеликанской церкви через адский пожар, разожженный демоном-драконом Бестесбулзибаром, и ужасы нашествия розовой чумы.
Однако сегодня при виде Джилсепони сердце монаха не столько возрадовалось, сколько сжалось от огорчения. За все годы их дружбы, даже во времена, когда ей приходилось нелегко, Браумин только раз видел Джилсепони столь угнетенной — после смерти ее возлюбленного Элбрайна. Сам факт, что она прибыла сюда, вместо того чтобы восседать на королевском троне в Урсале, наводил на мысль, что бесчисленные слухи, ползущие вдоль берегов залива Мазур-Делавал, могут оказаться правдой.
— Мы получили известие о смерти короля Дануба, — сказал присутствующий здесь же магистр Виссенти Мальборо. — И выражаем тебе искреннее сочувствие.
