И тела. Пони были видны только два — гоблина и старухи, — но воздух был насыщен запахом смерти так же плотно, как запахом гари. Пони захотелось юркнуть обратно в свою нору, свернуться калачиком, заплакать или, может быть, даже умереть. Ведь смерть — то есть небеса или даже черная пустота — все равно лучше, чем это.
Застряв в проломе, находясь на грани истерики, она совершенно не знала, что же ей делать. Она уже готова была смириться с судьбой и уползти обратно, но что-то внутри не позволяло отступиться.
В конце концов она снова стала пробиваться наверх, извиваясь как змея, обдирая кожу, разрывая в клочки одежду. И выбралась, без сил распростерлась на земле и долго отдыхала, находясь во власти горечи и отчаяния.
Потом огромным усилием воли она заставила себя встать и побрела между грудами булыжников, в которые превратились дома Олвана Виндона и Шейна Мак-Микаэля. Дорога уцелела, хотя и была завалена обломками и горелыми бревнами; пожалуй, дорога — это было единственное, что напоминало о Дундалисе. Ни одного целого дома. Ни одного живого человека или хотя бы коня. Однако гоблинов и великанов тоже не было видно: и то хорошо. Только грифы, огромное множество грифов. Некоторые из них кружили над головой, но несметные полчища пировали на земле, разрывая на клочки тела, еще вчера такие полные жизни, и выклевывая глаза погибших.
Пони содрогнулась, вспомнив сражение на дороге, где она в последний раз видела отца. Здесь тоже лежали тела; в частности, Олвана, от которого осталось кровавое месиво. Ах, вынести это зрелище было выше ее сил! Все умерли, все, сказала себе Пони. И отец, и мать, и Элбрайн.
Чувствуя себя ужасно беспомощной и маленькой, девочка хотела только одного: упасть на землю и заплакать, забиться в рыданиях, но упрямый инстинкт жизни снова удержал ее на ногах. Повсюду валялось огромное количество мертвых гоблинов и даже пара великанов. Ее страшно поразила высокая груда мерзких маленьких тел, сваленных в кучу. И вот что удивительно — поблизости не было человеческих трупов; только мертвые гоблины и великан, утопающие в собственной крови, натекшей из множества мелких ран на их телах. Надо бы подойти поближе и разглядеть все как следует, подумала Пони, но у нее не хватило мужества.
Она все стояла и смотрела. В конце концов чувства ее истощились, все внутри оцепенело. Куда уж тут разглядывать мертвых гоблинов! Сил хватило лишь на то, чтобы выбраться из деревни, сначала по дороге, а потом, у первой же развилки, свернуть на запад, вслед за уходящим солнцем.
