Форжюри с пылом, свойственным молодости, выражал то же мнение:
— Надо вести себя здесь самым жестким образом!
Мое мнение имело побольше оттенков и нюансов, и он меня за это упрекал.
— Ты поддерживаешь Бонапарта, и оттого ты слеп.
Мне нравилась его прямота, я любил, когда он говорил со мной так. Форжюри был не похож на других. Он не боялся говорить то, что думал. Это был человек увлекающийся, но честный, и эти его добродетельные качества способствовали нашему сближению. Я всегда больше доверял тем людям, которые не соглашались со мной и прямо об этом говорили, нежели подхалимам, которые соглашались со всем, что могло бы понравиться Бонапарту. Я готов был принять то, что мне искренне предлагал Форжюри, а предлагал он мне дружбу — это значило спрашивать с друга только то, на что друг способен, и не больше. Форжюри сомневался в Бонапарте? Тем лучше! Он давал мне тот самый импульс, которого мне не хватало и о котором Фарос говорил в день праздника Нила. Он не хотел пасть пред обаянием этого человека.
— Вот так становятся глухими и ослепленными…
В тот день он так мне и сказал. Но я чувствовал по его взгляду, что его привязанность сильнее, чем критика. Для нас настало время, когда все можно было обсуждать без страха и ненависти.
— Сила слепа, — ответил я. — То, как армия повела себя в мечети Аль-Азхар, будет иметь тяжелые последствия.
Ведь это не просто место для молитв. Это также и университет. Это перевалочный пункт, где можно было налаживать связь с местным населением. Теперь же то непрочное согласие, которое мы шаг за шагом строили с каирской элитой, умерло!
— Каир понимает только силу и подчиняется только силе…
Чтобы подтвердить эту мысль, Форжюри решил рассказать нам историю:
— А знаете ли вы историю происхождения Аль-Кахиры?
Очень многого мы, конечно, не знали. Ученые собрались вокруг Орфея Форжюри. Его резкий голос взмывал к высоким потолкам салона гарема Хассана Кашефа.
— После завоевания Фатимидов,[89] которые захватили Египет в 969 году, они решили построить здесь новую столицу.
И вот как родилась мощная Аль-Кахира. Чтобы определить место ее заложения, они поставили своих лучших астрологов таким образом, чтобы образовать квадрат со сторонами приблизительно в триста шестьдесят метров. Затем их соединили между собой тонкой веревкой, на которой были повешены колокольчики. Одного движения рукой было достаточно, чтобы они зазвонили все вместе. Это должно было послужить сигналом для начала работы землекопов. Но не раньше, чем астрологи выберут наилучший для этого момент, коснувшись веревки. Время шло. Все стояли и ждали звона колокольчиков. Но астрологи никак не могли решиться. В это время прилетел ворон и случайно коснулся веревки. Тотчас же, думая, что это долгожданный сигнал, все принялись копать. Так что же выбрал этот ворон? Наихудшую судьбу для города или наилучшую? Астрологи посмотрели на звезды и обнаружили, что колокольчики зазвучали точно в тот момент, когда на горизонте появился Марс. И тогда было решено, что новый город будет носить название Аль-Кахира, что с арабского переводится как Марс…
