Ему понравилось звучание слова, то, как она его произнесла.
- О чем он?
- Перестань, Хорнблауэр! Уж «Касабланку»-то видели все, а кто не видел, все равно знает, о чем там речь!
- Я его не смотрел и ничего не знаю. - Он быстро, невинно улыбнулся; таким улыбкам, как знают все женщины, доверять нельзя. - Наверное, занят был, когда он вышел.
Либби снова рассмеялась, тряхнула головой, и в ее глазах заплясали веселые огоньки.
- Ну да, конечно! Мы с тобой оба, наверное, были ужасно заняты в сороковых годах.
Кэл сделал вид, что пропустил колкость мимо ушей.
- Так в чем там дело? - Сюжет Кэла не волновал. Ему просто хотелось послушать ее голос и понаблюдать за ней.
Пожав плечами, она начала рассказывать. Сидеть у воды и мечтать так приятно… Кэл слушал ее взволнованный рассказ об утраченной любви, героизме и самопожертвовании. Но еще больше ему нравилось, как она жестикулирует, как голос от волнения то замирает, то повышается. И как все переживания тут же отражаются на ее лице; когда Либби поведала ему о встрече бывших влюбленных, которых вновь разлучила судьба, взгляд ее потемнел.
- Конец несчастливый, - заметил Кэл.
- Да, но мне всегда казалось, что Рик еще встретит ее… через много лет, после войны.
- Почему?
Либби легла на спину, закинув руки за голову.
- Потому что они созданы друг для друга. Когда так бывает, люди находят друг друга, что бы ни случилось. - Она повернула к нему улыбающееся лицо и тут же посерьезнела, когда заметила, как он на нее смотрит. Ей показалось, что они одни во всем мире. Не просто одни в горах - а совершенно, полностью одни во всем мире, как Адам и Ева.
Сердце пронзила острая тоска. Впервые в жизни она затосковала - телом, душой и сердцем.
- Не надо, - тихо попросил Кэл, когда она привстала, и едва заметно дотронулся рукой до ее плеча. Она застыла. - Жаль, что ты меня боишься.
- Я тебя не боюсь, - задыхаясь, словно на бегу, проговорила Либби.
- Чего же ты тогда боишься?
- Ничего. - «Какой у него бывает нежный голос, - подумала она. - Такой нежный и ласковый, что даже страшно…»
- Ты как натянутая струна. - Своими длинными гибкими пальцами он начал массировать ей мышцы шеи. Он перевернулся, и его губы оказались у ее виска, прохладные, как летний ветерок. - Признайся, чего ты боишься?
- Вот этого. - Она оттолкнула его руки. Не знаю, как бороться с тем, что я сейчас чувствую.
- А зачем бороться? - Он положил руку ей на талию, изумленный силой своего желания.
- Все так быстро происходит… - Она больше не отталкивала его. Ее сопротивление таяло в потоке горячего, острого желания.
