В голубой пропасти между облаков вспыхнуло мартовское солнце, лед засверкал, смеясь над нами. Осип поглядел из-под ладони на опустевшую реку и сказал:
- Встала... Только это - ненадолго...
- Отрезало нас от праздника,- угрюмо проговорил Сашок.
Безбородое, безусое лицо мо-рдвина, темное и угловатое, как неочищенная картофелина, сердито сморщилось, он часто мигал и ворчал:
- Сиди тут... Ни хлеба, ни денег... У людей - радость, а мы... Жадностям служим, как собаки всё одно...
Осип, не отводя глаз от реки и, видимо, думая о чем-то другом, говорит, словно сквозь сон:
- Тут вовсе не жадности, а - надобности! Быки-ледорезы - .для чего? Охранять ото льда баржи и все такое. Лед - глупый, он навалится на караван, и - прощай имущество...
- А - наплевать... наше оно, что ли?
- Толкуй с дураком...
- Чинили бы раньше...
Солдат скорчил лицо в страшную гримасу и крикнул:
- Цыц, мордва народская!
- Встала,- повторил Осип.- М-да...
На караване орали матросы, а с реки веяло холодом и злою, подстерегающей тишиной. Узор вешек, раскинутый по льду, изменился, и всё казалось измененным, полным напряженного ожидания.
Кто-то из молодых парней спросил, тихонько и робко:
- Дядя Осип - как же?
- Чего? - дремотно отозвался он.
- Так нам и сидеть тут?
Боев, явно издеваясь, гнусаво заговорил:
- Отлучил господь вас, ёрников, от святого праздника своего, что-о?
Солдат поддержал товарища - вытянул руку с трубкой к реке и, посмеиваясь, бормотал:
- Охота в город? Идите! И лед пойдет. Авось утоп-нете, а то - в полицию возьмут... на праздник-то - хорошо!..
- Это совсем верно,- сказал Мокей.
Солнце спряталось, река потемнела, а город стало видно ясней молодежь уставилась на него сердитыми и грустными глазами и замолчала, замерла.
Мне было скучно и тяжко, как всегда бывает, когда видишь, что все вокруг тебя думают разно и нет единого желания, которое могло бы связать людей в целостную, упрямую силу. Хотелось уйти от них и шагать по льду одному.
Осип, точно вдруг проснувшись, встал на ноги, снял шапку и, перекрестясь на город, сказал очень просто, спокойно и властно:
- Ну-кось, ребята, айда с богом...
- В город? - воскликнул Сашок, вскакивая.
Солдат, не двигаясь, уверенно заявил:
- Потонем!
- Тогда - оставайся.
И, оглянув всех, Осип крикнул:
- Ну, шевелись, живо!
Все поднялись, сбились в кучу; Боев, поправляя инструменты в пещере, заныл:
- Сказано - иди, стало быть - надо идти! Кем приказано - того и ответ...
