В конце 1932-го – 1933 году во всех регионах СССР была развернута многослойная чистка. В деревнях была стимулирована новая фаза «классовой борьбы»: борьба с саботажем, воровством, вплоть до колосков в полях, обыски домов ради спрятанного стакана пшена. Все это ожесточило деревню, как никогда в истории.
Режим лагеря смерти в большинстве случаев в деревнях был установлен не войсками или ГПУ, а местными активистами. Активисты контролировали выполнение госпоставок и малейшие проявления сопротивления власти. Именно активисты, «коллективный бедняк», искали щупами у своих же соседей и родственников продукты в амбарах, огородах, сараях...
Этот режим дополнился чистками внутри самого «актива». В конце 1932 года началась массовая борьба с «проникновением кулака в колхозы». Чистка руководства колхозов наиболее масштабно прошла в тех местностях, где выполнение госпоставок было низким. Выдвиженцы первых лет коллективизации, допустившие столь мощное падение производства, заменялись новыми выдвиженцами, слабо связанными с давней деревней, ориентированными на вышестоящее руководство.
Чистке подвергались прежде всего те, кто поднялся на волне раскулачивания. Именно они составили костяк управленческих кадров деревни после уничтожения кулачества, и они же в ряде регионов СССР не справились с госпоставками. Заменяли их технократы, ориентированные не на классовую борьбу в деревне, не на идеологию, а на выполнение госпоставок и рост производства в колхозах[16] . С моральной точки зрения и те и другие были убийцами разных групп людей: одни убивали кулачество с его фермерскими ценностями, другие – «лентяев», воров, «саботажников».
История коллективизации – это в первую очередь история порождения деревней все новых волн убийц, до тех пор пока ситуация в сельском хозяйстве не стабилизировалась и не начался рост производства на новой коллективной крупнотоварной основе.
Роберт Конквест. «Жатва скорби», 1988 год
«...В финале такой кампании активистов как бы переводили в другие села, а все продукты, которые они сами попрятали, конфисковались в их отсутствие. И когда 8 марта 1933 года их миссия завершилась, комбеды были распущены, а их членов оставили голодать вместе с прочими односельчанами. Когда активистам тоже выпало на долю умирать от голода, то жалости это ни у кого не вызывало. В селе Степановка Винницкой области местный активист, член отряда по конфискации зерна, всегда распевал “Интернационал”, начинающийся словом “Вставай...” Весной сельчане нашли его лежащим на дороге и издевательски закричали ему: “Эй, Матвей, вставай!” Но он почти тут же умер»
