Осенью 1932 года ситуация фактически вышла из-под контроля центра. Несколько месяцев руководство СССР, похоже, искренне полагало, что столь низкий урожай, какой был заявлен к осени, невозможен в принципе. Сокрытие крестьянами хлеба рассматривалось как форма классовой борьбы, знакомая еще по эпохе Гражданской войны: кулак душит советскую власть «костлявой рукой голода». Поставленная задача найти в ямах хлеб была дополнена массовым террором по отношению к целым регионам.
«Черные доски» и коллективная ответственность за недопоставки хлеба были ответом города, интересы которого взялась отстаивать центральная власть. Центр рассматривал целые регионы как зоны своего рода Вандеи. «У мужичка хлеб есть» – несколько критических месяцев руководство СССР было в этом искренне уверено. Тем более что наименьший уровень госпоставок отмечался в зерноводческих регионах, а урожай, по изначальным оценкам, в этих регионах должен был быть неплохим, и в ямах действительно временами находили заметные объемы хлеба...[15]
Успех выбивания хлеба из большинства регионов СССР – за исключением Украины, Северного Кавказа и Нижнего Поволжья – осенью 1932 года укрепил советское руководство во мнении, что оно сталкивается с массовым саботажем. В рамках исповедовавшейся Сталиным и коммунистической партией доктрины об обострении классовой борьбы по мере строительства социализма такое видение ситуации было бесспорным. Из этого вывода логично следовал второй: местные органы власти в ряде регионов СССР готовятся атаковать центр, используя недовольство крестьян коллективизацией и националистические лозунги. Модель этой атаки в рамках доктрины классовой борьбы выглядела очень логично: местные власти или провоцируют голод на местах, или чаще покрывают сокрытие хлеба крестьянами; местные органы власти втянули в свой заговор руководство колхозов – часто в контакте со спецслужбами соседних стран и/или с оппозицией в крупных городах; задача заговорщиков – вызвать большой голод в армии и в городах, остановить индустриализацию, а затем взять власть в СССР и использовать эту власть для прекращения строительства социализма, то есть для возврата к «капитализму». Наиболее вероятной угрозой в этом плане был распад страны на националистические государства, по границам союзных республик.
К осени 1932 года, по мере потери контроля над ситуацией, угроза голода в городах и распада страны становилась все более реальной. Центр, в рамках политической логики, действовал «на опережение». Изъятие из деревни фактически всего зерна в октябре – декабре по всему СССР было главным эпизодом войны центра и регионов. Получив все зерно в свои руки, то есть получив в свои руки жизнь и смерть массы людей, центр смог перейти к политическому подавлению своих противников на местах.
