В златоалмазной роскоши мой дух на минутку воспрял, чтобы тут же низринуться в бездны депрессии при мысли о грядущем покушении на мой банковский счет.
Уймабашлия — планета удовольствий, обслуживающая тех, кто очень богат и еще богаче. Блистание алмазных фар заставило охранника у въезда в космопорт лихо отсалютовать, пока ворота распахивались во всю ширь.
— Мы едем на «Розу Рифути», — поведал я. Это название заставило его ноздри раздуться, но стоило мне сунуть в его кармашек для чаевых монету в пять золотых, как они с трепетом опали.
— Вы шутите, сир.
— Увы, такова наша цель.
— В таком случае рекомендую вам держаться с наветренной стороны. Девятый ряд, площадка шестьдесят девять.
Автокомп пискнул, как только водитель услышал местоположение, и машина рванулась вперед.
Вокруг меня попутчики улыбались, смеялись, по-свински хрюкали, я же потрясенно погружался во хляби отчаяния. Я ненавидел Эльмо уже за то, что он родился на свет и дожил до зрелых лет, чтобы погубить мое счастье. Меня радовало, что Анжелина радуется, но меня угнетало муторное ощущение, что все идет наперекосяк.
И я оказался прав. Наш волшебный мотор умолк, дверцы распахнулись… Должно быть, мы все-таки оказались на подветренной стороне, потому что на нас нахлынули некие миазмы. Амбре-де-хлев единым махом швырнуло меня вспять, в годы юности.
— Свинобразы… — угрюмо буркнул я.
— Не самая теплая встреча, — заметила Анжелина, с прищуром окидывая звездолет взглядом.
Всем преуменьшениям преуменьшение. Каждая посадочная опора потрепанного, проржавевшего космического корабля была опутана толстой цепью, а та, в свою очередь, прикована к земле. Площадку окружала тяжелая цепная ограда. В ограде были одни-единственные большие ворота, как раз закрывавшиеся за автомобилем официального вида. Дюжина вооруженных охранников при нашем приближении нахмурились, а седовласый сержант, ступив вперед, ткнул большим пальцем куда-то за спину.
— Никаких визитов. Все вопросы в караулке.
— Но эта машина только что въехала!
— Только официальные лица. Это команда инспекторов из таможенно-карантинной службы.
— Понятно. Что ж, сержант, не будете ли любезны сделать мне одолжение? Проследите, пожалуйста, чтобы это пожертвование попало в «Дом и бар призрения престарелых сержантов».
Банкнота в тысячу кредитов исчезла чуть ли не быстрее, чем появилась. И беседа тут же наладилась.
— Корабль на карантине. Сейчас внутрь пускают только этих санитарных работников.
